Мне не жаль

Я предполагаю, что у них с Линдой был секс. По-видимому, они лишили друг друга девственности. Было бы логично. Я думаю, Линда всегда любила его меньше, несмотря на то, как сильно любит ее он. Думаю, в некотором смысле Эдгар даже сделал ее лучше. У нас с Леонардом так не работает. Люди не должны быть с другими людьми только потому, что от этого им становится легче. Это не отношения, это чистый эгоизм. Я не думаю, что мы с Линдой слишком уж разные. Только в отличие от меня она вроде хорошо устроилась. А потом она списала Эдгара и заменила его девушкой. Это тоже кое о чем говорит. Как ни странно, когда я пытаюсь представить Линду, занимающуюся сексом, это совсем несложно. Сложно представить ее с Эдгаром. Может быть, потому, что он такой бесполый. Такой чистый, с молочно-белой кожей. Думаю, я скорее пересплю с Линдой, чем с Эдгаром. Это не меняет того факта, что он меня каким-то образом привлекает. Как будто он меня взбудоражил. Тем, что он говорит и как он это делает, своим голосом и темными глазами, которые говорят намного больше, чем чьи-либо другие. А потом снова молчат и изучают меня чуждым мне способом, и именно поэтому мне это так нравится. Как будто меня раньше никто не видел. Рядом с ним мои внутренности будто вывернуты наизнанку. Я могу разговаривать с Эдгаром вечность. И мне это никогда не кажется долгим. Не похоже на школьный урок. Больше похоже на эпизод увлекательного сериала, который закончился слишком быстро. И когда мы подходим к воротам учительской стоянки, мы расходимся и делаем вид, что не знаем друг друга. Как будто в автобусе не было тех часов, когда я чувствую себя намного более реальной, чем в остальной части моей жизни. В телефонных разговорах с моими так называемыми «друзьями» или в объятиях Леонарда, в его постели, когда мы трахаемся. Все это не я. Я просто так выгляжу.

Иногда мне интересно, рассказал ли Эдгар о нас Линде. О наших тайных встречах в автобусе. Я никому об этом не говорила. Ни одной живой душе. Когда несколько дней назад Леонард увидел нас с Эдгаром вместе на автобусной остановке, он пренебрежительно спросил: «Что ты от него хотела?»

Я закатила глаза и сказала, что у меня проблемы с латынью, и подумала, что Эдгар может мне помочь. А потом Леонард ухмыльнулся мне и сказал: «Ну, я вообще-то хорошо разбираюсь в латыни». Я знала, что это неправда. Тем не менее в тот вечер я пошла заниматься к нему домой. В ту ночь мы впервые переспали.

С тех пор я знала, что упаковка для меня важнее, чем содержимое.