Мне доставшееся: Семейные хроники Надежды Лухмановой

Из письма к сыну Борису из Харькова (Конторская ул., дом проф. Шимкова) в С.-Петербург от 11 декабря 1900 года:

…Что с Мишенькой? (речь идёт о М. Ф. Гейслере — А. К..) Он не ответил мне больше, чем на 5 писем. Не отвечает и его мать. Я слишком привязана к ним и до гроба сохраню моё глубокое чувство к нему. Как получишь перевод (50 рублей), побывай у него и немедленно напиши мне в Москву (Б. Молчановка, д. Херсонской) Шишко, он передаст), как его здоровье и самочувствие.

Если бы меня не беспокоили мысли о Вас, то я сказала бы, что никогда не была так весела и счастлива, как теперь. По просьбе молодёжи меня вернули телеграммой из Курска повторить лекцию в Харькове. Последнее выступление у меня в Москве 17 декабря, а 19-го я возвращаюсь. 25 рублей отдай экономке и вели беречь Жужку[364].

По Амуру

Во второй половине мая 1895 года Д. А. Лухманов выехал из Москвы в Благовещенск-на-Амуре, где тогда находилась главная контора управления пароходством. По железной дороге удалось доехать только до Челябинска, далее пришлось нанимать лошадей. Проезжая Курган и делая по 200 вёрст в сутки, Дмитрий Афанасьевич, к сожалению, не сообразил заехать в Тюмень и обнять бывшего отчима Александра Филимоновича и единоутробного брата Григория, которых он не видел… 13 лет!

В Сретенске недавний боцман сел на пароход Амурского общества «Адмирал Чихачёв» и в пути, приняв над ним командование, на 4-й день плавания по Шилке — Аргуни — Амуру прибыл к месту назначения. Не успев представиться руководству, капитан получил лестное предложение — командировку в Японию для закупки буксира и заказа 20-ти судовых шлюпок специального амурского фасона[365] для развивающегося Николаевского порта.

Насыщенный бурными событиями на приграничных с Китаем и Маньчжурией реках, амурский период жизни Дмитрия Афанасьевича растянулся на долгих 6 лет. С открытием навигации 1896 года он командует одним из первых, собранных англичанами, пароходов-буксиров «Иван Вышнеградский» на линии Хабаровск-Благовещенск. Но в начале августа, показав себя с лучшей стороны, назначается официальным начальником экспедиции по обследованию реки Сунгари до Харбина.

Военно-разведывательный характер предстоящего похода, замаскированного под торгово-коммерческое предприятие, определялся наличием в команде фотографа и генерального штаба штабс-капитана барона А. П. Будберга с задачами оценки сил китайских военных гарнизонов и исправления карты реки, не менявшейся с 1860 года. Будущий генерал-лейтенант, автор «Дневника белогвардейца (Колчаковская эпопея)»[366], в «Сибирских воспоминаниях (1895–1904 гг.)»[367] так отзывался о своём старшем коллеге: «…Лухманов оказался очень интересным собеседником, незаменимым балагуром-рассказчиком, певцом, поэтом, очень распорядительным и решительным капитаном…»

До 20 сентября мелко сидящий в воде пароход «Святой Иннокентий» из-за позднего выхода успел добраться только до Таюза, и был вынужден повернуть обратно, опасаясь попадания в ледовый плен на пути возвращения в Хабаровск. 10 октября по Амуру пошла шуга, но Уссури была ещё чиста. Капитан благополучно сдал отчёт по экспедиции и, добравшись на «Иннокентии» до места зимовки в затоне у станции Иман, вновь принял буксир «Вышнеградский» и занялся его «вымораживанием» для зимнего ремонта.

В феврале 1897 года штаб Приамурского военного округа ввиду предстоящего образования Амурско-Уссурийской казачьей флотилии, предложил Д. А. Лухманову принять (по личному указанию командующего генерал-лейтенанта С. М. Духовского) должность её командира и капитана одного из новых колёсных пароходов «Атаман» с окладом в 250 рублей в месяц. Явившись в Хабаровск и поставив условием перевода погашение «Амурским обществом» старых долгов по командировке в Японию, Дмитрий Афанасьевич очень быстро получил деньги и в тот же день подписал договор со штабом.