Мне 14 уже два года

— А давайте ему все шарики проколем, а  под дверь офиса каждое утро будем мусор пихать, а урну зальем цементом, или лучше — какой-нибудь вонючей гадостью! А шарики станем лопать каждый день — пока не извинится!. А еще можно снаружи офиса нарисовать его мерзкую рожу, а еще — все его билборды по городу изуродовать, и написать в Инете, что он козел, и устроить флэш-моб по уничтожению…

— Может, хватит уже? — устало спросила Вика красную от злости, как помидорина, Алю.

Аля пошла и пнула ни в чем не повинные ступеньки школы. Мы повалились на скамейку и стали соображать, что делать дальше.

Больше всего на свете мне хотелось сейчас вымыть руки. Влажными салфетками я тёрла запястья, и всё мне казалось мало. Тёрла еще. Бр-р-р.

Зашли мы к начальнику нормально. Огромный мужчина с лысиной, сам круглый, как шарик, но очень легкий в движениях, выслушал нашу сбивчивую просьбу. Потом широко и приветливо улыбнулся мне:

— Ты, я вижу, здесь за старшую? Давай поговорим, а вы пока подождите за дверью! — он достаточно бесцеремонно выпер Алю с Викой в проходную комнату, где стояли диван и кресла. Потом подошел, взял мои руки в свои, стал их гладить, рассматривать и говорить:

— Какие нежные ручки. Конечно, конечно, я дам вам денег…

Я страшно испугалась. Хотела вырваться, он схватил крепче. Тут-то и помогли тренировки. Тело привычно повело назад, в сторону… Он не понял и выпустил мои руки… Подсечка, соблюдаем вектор приложения силы… Получилось! Огромная туша чуть не придавила меня, рухнув вниз. Я страшно завизжала — так, будто это и не я, и бросилась в коридор.

— Ты что?!! — всполошились девчонки.

— Бежим!

Мы вылетели на улицу мимо ошалевшего охранника. Как угорелые, помчались к школе. Задыхаясь на бегу, я все рассказала. Меня била крупная дрожь.

Потом мы все успокоились. Потом истерически смеялись. Потом строили планы мести. И, наконец, Вика сказала:

— Ну, может, попробую у  брата спрошу.

— А… можно, что ли? И ты молчала! — завопили мы с Алей хором.

Глава 15. Встреча в больнице

Мне так страшно, что бабушку заколдовали! К тому же теперь я хорошо вижу, что это действительно так: она очень изменилась с тех пор, как стала ходить в клуб. Помощь татешки необходима, но тетя Роза, как назло,  уехала с ночевой к подруге, а оттуда собирается сразу на работу. И я не могу дозвониться!  Поэтому с раннего утра сижу в Инете. Ищу, как можно освободить бабушку от коммерческих чар. И везде пишут, что это непросто.  Есть вариант — посадить под замок на несколько дней без возможности общения и телевизора. Но тогда человек может впасть в депрессию или истерику. Бедная бабуля, только не это, тебе совсем не полезно волноваться!

Однако потом мне попался совет, что от зависимости может избавить хороший психолог. Пусть не за один раз, но несколько сеансов способны помочь. Неплохие новости. К тому же о психологах много чего знает тетя Роза.

И я решила в школу сегодня не ходить, а съездить к татешке на работу. Все равно ведь собиралась как следует осмотреть место, где скоро мы будем рисовать.

Как все бывает по-другому, когда не просто идешь и равнодушно скользишь взглядом вокруг, а прикидываешь, что тебе предстоит здесь сделать!

И страшно немного, и место — то отталкивает, а то манит и зовет… Я стояла в белом халате, выданном напрокат, и разглядывала стену: противную, ужасную стену мутно-бутылочного цвета. А мимо шла больничная жизнь.

Опять провезли каталку с больным. Пока стою — уже третья.

— Ждешь кого-то? Нельзя без бахил! — не церемонясь, прикрикнула медсестра.

-  Сейчас надену, честно! — а кого же я жду?..

— А… позовите, пожалуйста, Оксану…

— Она на процедурах.

— К ней можно?

В ответ — тишина. Повторяю громче:

— К ней можно?

— Конечно, нет! Жди, стой!

И я опять стою в этом унылом месте. Жду, жду, а ее все нет. Медсестры не видно, и я решилась поискать Оксану сама.

Зашла в маленький коридорчик, глянула в открытую дверь. Там — небольшая комната с тремя кроватями. Лежат очень тихие и грустные дети. К руке каждого тянется красная трубочка. Я стояла в оцепенении, осознав, что это не трубочки красные, а кровь, которую по ним переливают. Было очень тихо, тикали приборы. Потом послышались быстрые шаги — наверное, врача. Следом — усталый детский плач.

Я постаралась незаметно уйти. Заходить еще куда-то не хватило сил.

Бедная, бедная Сана! Даже если ты действительно виновата передо мной, какая это ерунда, на фоне этих лиц, трубочек, каталок, запаха хлорки и бесстрастных медсестер!

Издали я ее не узнала. Ковыляющая фигура в полосатых штанах и толстовке с надвинутым на глаза капюшоном остановилась напротив.

— Ты че хотела?

— Сана?!

Она присмотрелась:

— А, операция «Подросток», что ли? Деньги пришла возвращать? Так их нету. Тю-тю… И что ты сделаешь?

— Ты попросила, чтобы я позвонила. Но я потеряла телефон.

Она подошла поближе.

— И что, прям вот так взяла и меня разыскала? Заняться нечем?

— Почему, есть чем. Вот… рисовать тут буду. Будем, то есть. Мы — группа.

— Группа обычно поет. И играет.

— «Стрит-арт» — слышала?