MMMCDXLVIII год

Отец Клавдианы не любил музыки, и приехал с дочерью своею тогда, как все уже вышли из залы гармонической в другую пространную залу, где веселые звуки оркестра подвязали крылья прелестным женщинам и девам Босфоранским, и они, попарно с юношами, носились из края в край, слетались в венки, разрывались, и не знали утомления, как беззаботные духи света, перелетающие на лучах, из мира в мир, из светила в светило, по всему пространству вселенной.

Внезапным появлением, Сбигор-Свид хотел обратить на дочь свою общее внимание, хотел поразить Иоанна красотою её, и потом уже представить ему.

Перед пятнадцатилетней Клавдианой, прекрасной и блестящей, как венок сплетённый из всех земных радостей, распахнулись двери залы. Она вступила, вспыхнула; отец следовал за нею, умерив шаги и ожидая хозяина для встречи.

Взоры всех обратились на Клавдиану. С её появлением, певец любви сказал бы, что вечная ночь прошла, звезды потухли, восстал прекрасный светлый день. Но Блюститель не торопился встретить ее. Кто не почел бы это за преступление, если б он не был обязан проводить первого, дорогого гостя своего. Властитель Иоанн уже удалялся. Неожиданно получив известие из Западного Царства, он желал быть, но дворце.

Встретив Сбигора-Свида и дочь его при входе, он отвечал на поклон их поклоном.

Удаление Иоанна погубило лучшее чувство в сердце честолюбивого старика, оно облилось кровью. При ожидании верного успеха, малейшая неудача есть тяжкая рана, для излечения которой нужно время и уединение.

Клавдиана возвратилась домой недовольною, так же, как и её отец. Она видела Иоанна мельком; Иоанн настоящий был предпочтен воображаемому; но она была приготовлена к чему-то большему. Она ожидала, что Властитель, встретив ее, забудет все, кроме желания обладать ею.

В горестных воспоминаниях прошло несколько дней, а Сбигору-Свиду не представлялось еще нового случая обратит внимание Властителя на дочь свою.

Между тем настал описанный уже нами день торжества; и этот день прошел, но Клавдиана еще не кончила его: она ожидала с нетерпением темной ночи.

В первый раз узнала она тяжесть времени. Припомнила свинцовые крылья спящего Сатурна, медленный ход обремененных часов, и сравнила мгновение с вечностью.

Первый ропот сердца есть плачь младенца, вступающего в свет; сама природа говорит за него.

Оставалось уже не более двух часов до полуночи. Клавдиана с невольным трепетом вслушивалась в звуки Андроида, который произнес: десять часов! Между тем как звуки сии отозвались в пространной зале, в рядах комнат и в сердце Клавдианы, колокол на городской башне возвестил тоже целой Босфорании.

В это время по Босфору пронеслась легкая, крытая ладья, и остановилась подле ограды сада. Кто-то выскочил из неё на гранитную лестницу набережной.

— Подите сюда, пилой и щипцами! — сказал он, — вот прямая дорога к моей цели; здесь, в ограде, должен быть вход! Понимаете?

— Понимаем! — отвечали два голоса.

Чрез несколько мгновений сквозь бронзовую решётку сада, мог без затруднения пройти и добродетельный Эней с отцом своим и со всеми богами, которых он выносил на плечах из Трои.

— Ждите же меня здесь! — сказал неизвестный; пролез между бронзовыми прутьями в сад и пробрался до поворота густой аллеи.

Долго ходил он молча; но нетерпение изменяло его тайным мыслям; почти в, слух говорил он сам с собою:

— Сдержит ли свое слово это неопытное, пылкое, доверчивое существо?.. Эта жемчужная Дорада[2].

Но, тем лучше, я не люблю искать и в женщинах!..

Красота её удовлетворит самолюбию… моему самолюбию!.. Скорее да, тушить восторг, впрочем… дешевле в руки, скорее с рук!..

Тихие шаги послышались, в аллее. «Чу, женская походка!.. Все приметы осторожности, для тайного свидания!..»

Клавдиана приблизилась… В отдалении остановилась её подруга.

— Вы начинаете недоверчивостью? Вы не одни? — сказал неизвестный подходя к Клавдиане.

— Вы сами, может быть, не захотели бы вдруг лишить меня вашего уважения. Я исполнила вашу волю… но…

— Волю мою? — произнес неизвестный, и схватил Клавдиану за руку.

— Просьба Властителя есть повеление… Но я не завишу от себя, у меня есть отец…

Сии слова, произнесённые почтительно, остановили на себе внимание неизвестного.

— Властителя? — повторил он, — кто вам сказал?

— Не я одна узнала Властителя; весь народ узнал его — отвечала Клавдиана.

— Да! тем лучше… вы узнали… сходство…

— Одежда не могла скрыть Иоанна от тех, которые видели его хоть один раз!..

— Вы часто видали его?

— Часто-ли? — отвечала смущенная Клавдиана, — Вам трудно было заметить бедную девушку, едва вступающую в свет…

— Что говорите вы?…. Неужели не заметен был вам взор мой, который породил, но мне страсть неизлечимую взор, который встретил в вас все, что может составить счастие царя!.. впрочем, вы могли и не заметить его скромность не проницательна; но не о прошлом хочу я говорить, а о том… что я люблю тебя, что мне нужен ответ твоего сердца, существо небесное!..

— Царю ли свойствен этот вопрос, — едва произнесла смущенная Клавдиана. — Без согласия отца моего.