МЛЕЧНЫЙ ПУТЬ №3, 2015(14)

Они не перестают, все рычат и грозятся. Я весь дрожу и потею. Скоро меня утащат, уже совсем скоро… Плачу и прошу Господа о помощи. Чудища кричат. Плачу и снова повторяю про себя и вслух:

– Пусть чудища уйдут! Пусть чудища уйдут! Пусть чудища уйдут!

И тут становится тихо. Наступает тишина. Я еще долго стою. Думаю, что чудится. Но чудищ больше нет. Понимаю, что больше не боюсь темноты. Не могу поверить. Но это правда. Темнота теперь пустая. И я кричу так сильно, как только могу:

– Спасибо, Господь!

Бегаю по комнате и кричу и радуюсь. Даже танцую. Я видел однажды, как танцевали девушки в большом зале. Они прыгали и улыбались. Я также прыгаю и улыбаюсь. Кручусь на месте. Чудищ больше нет! Я падаю на колени в углу и начинаю говорить:

– Спасибо, Господь! Спасибо, Господь!

Тут вспоминаю об отце и говорю:

– Пусть отец не болеет!

Он добрый. Скоро придет и выпустит меня. Это точно. Придет, и я увижу свет. Придет, и мы пойдем есть. На столе будет картошка, мясо, огурцы, помидоры, шоколад, мороженое и конфеты. Буду пить чай, кофе, лимонад и апельсиновый сок. Отец скоро придет.

Тогда я ложусь спать. Но когда просыпаюсь, еще темно. Хочется есть и пить. Отца все нет. Опять думаю сломать дверь, но боюсь. Потом засыпаю, и меня уже будит отец. Кричу и обнимаю его. Он меня легонько толкает. Он тоже рад.

– Поднимайся, недоумок! Пора жрать.

Я очень счастлив. Тихонько говорю Господу спасибо. Отец не любит, когда говорю с Ним громко. Сразу краснеет и бьет меня палкой. Потому говорю тихонько. Господь все равно услышит. Он будет рад, если я скажу Ему спасибо. Все рады, когда им так говорят.

Мы идем по коридорам, и отец говорит:

– Это тебе урок, ясно? Кто не работает, тот сидит в темноте. Ты ведь боишься темноты?

Отец улыбается, но мне опять не нравится улыбка. Я говорю, что буду поднимать шары и подбрасывать. Буду стараться.

Мы входим в комнату, еда уже не столе. Хватаю куриную ножку, но получаю по рукам. Отец краснеет и говорит, чтобы я взял ложку. Заботится, чтобы я ел правильно. А я хочу есть много.

– Через две недели переезжаем. А через три – первое выступление на арене. И попробуй только все завалить, слышишь?! – отец умеет быстро краснеть. – Я из тебя отбивную сделаю! До отъезда ты должен подбрасывать тот шар до потолка и выше, ясно? В наш цирк приедет много людей… Знаешь, сколько?

Смотрю на отца и не понимаю. Слишком тяжело.

– Тысячи, мой недалекий друг, тысячи! Не рискну сказать точно. Море людей… море денег! Это будет феноменально, грандиозно! Понимаешь? – отец смеется. Я тоже. – Ни черта ты не понимаешь! Но так даже лучше. Меньше мозгов – больше радости.

Отец перестает следить за конфетами. Набрасываюсь и все съедаю. Вкусно. Жаль только, отец не ест. Я бы поделился. Беру кусок шоколада, протягиваю ему и роняю на рубашку. Отец краснеет. Пытается нащупать палку, но ее нет. Тогда плюет на пол и выходит.

С тех пор я занимаюсь чуть больше.

Отец заходит каждое утро, и мы едим. Затем поднимаю тяжелые шары и бревна, подбрасываю и ловлю. Опять ем, немного отдыхаю и снова занимаюсь. Отец ходит рядом и говорит, что делать. Иногда мне дают прицеп с железками или грузовик. В такие дни грудь болит сильней.

Каждый день я спрашиваю отца, когда поедем в другой зал. Считать я не умею. Отец краснеет и кричит, что скоро. Он теперь снова ходит с палкой. Бьет по голове и сердится.

Но «скоро» приходит не очень скоро. Я занимаюсь до боли. Все болит. Но больше всего грудь. Раньше она болела, когда я поднимал железки. Теперь всегда. Ночью долго не могу заснуть. Грудь болит и колит. Кажется, что-то внутри…

Но переезд все-таки настает. Всю ночь я не сплю, ворочаюсь, а потом рано-рано приходит отец. Говорит, пора. Иду я медленно. Очень уставший. Отец хлопает меня по плечам и твердит:

– Настал час славы, Самсон!

Не понимаю. Но отец все равно улыбается.

– Эх ты и тупица!

Мы садимся в машину и едем. Едем мимо высоких блестящих домов. Повсюду машины и грузовики и люди. Дорога широкая и гладкая. Никогда не видел столько всего! Едем под землей, в темноте, но я уже не боюсь. Чудища померли. Мы мчимся по мостам, кругами, и вверх, и вниз. То у одного окна, то у другого плещутся реки. Солнце светит ярко и радостно. И в груди почти не болит…

Какая красота!

Затем я засыпаю. Слышу во сне шум машин. Но скоро меня будит отец. Мы на месте. Выхожу и вижу огромный дом. Он как шар, который закопали в землю. Смотрю и удивляюсь.

– Ну что, воодушевляет? – говорит отец.

– Красиво…

– Еще бы! Тут и шар от души швырнешь, и вообще. Но главное – денежки будем грести мешками. Понимаешь?

Нет. Отец это знает и потому говорит, что покажет мою комнату. А я все смотрю на блестящий дом. Это мой зал? Такой большой? Я плачу. Плачу и радуюсь. Теперь я брошу шар до небес…

Отец показывает мою комнату. Большая и красивая. И света много. Люблю свет.

Когда наступает вечер, иду заниматься. Отец ведет меня на улицу. Там уже все есть. И грузовики, и шары, и прицепы, и много разных тяжелых железок. Отец говорит:

– Я придумал кое-что новое. А ну-ка…