МЛЕЧНЫЙ ПУТЬ №2, 2018(24)

Поначалу нам казалось, что решение проблемы эмоциональной совместимости может быть аналогичным тому, что найдено в переливаниях крови. Технология могла бы стать простой, если бы специалисты заранее объявляли каждому, к какой стихии он относится и с представителями каких стихий ему легко или тяжело уживаться. Но от одной мысли о таком общественном укладе, в котором бы люди подчинялись диктату специалистов, Марушке становилось не по себе, и она категорически отрицала любое ограничение свободы выбора

– Демиров, помни, что любая техника или технология, – говорила она мне, – полезны лишь постольку, поскольку передают информацию о «возможности» применить их в определенных заранее рамках. Жизнь намного полнее, чем мы можем себе вообразить, и люди порой могут дерзать, поднимаясь над любыми указаниями «надо» или «должно», чтобы прокладывать для себя и других новые пути в неизвестное. Ведь перед истинной Любовью границы допустимого могут расширяться, и никто не вправе решить за нас, насколько мы готовы к их расширению.

В итоге Марушка отказалась от мысли поиска универсальных наставлений и решила для себя, что ее роль сводится к тому, чтобы делиться с окружающими своими наблюдениями, открытиями и личным опытом. Ее опыт показывал, что понимание природы различных эмоциональных типажей аналогично, например, осознанию существования дальтоников. «Поскольку мы не ожидаем от дальтоников умения различать оттенки цветов, мы не обижаемся на них, а помогаем им ориентироваться в радужном мире и жить полноценной жизнью. Когда мы научимся понимать рамки эмоционального диапазона каждого человека, мы станем добрее к нему, и эта доброта преобразит как его, так и наше собственное существование:

Мечтаю сотворить
Гармонию в душе,
Чтоб отражаться
в сущем научилась.
Себя творя,
Творить и целый мир».

Обо всем этом записано вполне подробно в биографиях Марушки и в истории исследования эмоций. Но об одном молчат все исследования. О главном – что же помогало Марушке не сдаваться и год за годом продолжать свои исследования времени, хронологии и эмоций. Как и все люди, Марушка менялась с годами, как и все, она, порой бывала непостоянной. Когда одолевала усталость, ей, как и большинству людей, хотелось отказаться от дальнейших попыток делиться своими открытиями. Это все так, но что в ней было отличным от других? До сегодняшнего дня я этого не понимал.

До сегодняшнего дня я, как и все, не знал, отыскала ли Марушка в конце концов утерянную книгу лет Ибн Эзры. А что изменилось сегодня? – спросите вы. Сегодня на рассвете я на себе ощутил всю глубину алхимии мига. То, что я прочувствовал, когда, наблюдая за совмещением лучей света от трех светил, осознал пророческую природу Марушкиных слов, невозможно описать словами. Был ли это восторг преклонения перед могуществом Творца, создавшего все небесные траектории? Было ли это трепетом перед силой человеческого Разума, позволяющей людям расшифровать хотя бы часть этих законов? А быть может, это был возглас души «Аллилуйя», когда я впервые сам сумел расслышать, рассмотреть и признать факт существования посланий, которые нам постоянно пишут небеса?

Да, в моих утренних видениях присутствовали элементы всех этих ощущений. Но не это главное. А что же самое главное? И было ли одно такое главное? Возможно, что в тот миг я впервые услышал внутренним слухом и увидел всем нутром своим причудливую геометрию холмистого ландшафта эпох и времен? В тот момент мне открылся чудесный факт, что наибольшая экономия энергии происходит лишь тогда, когда мы для осуществления задуманного выбираем подходящий для этого миг. Именно в процессе алхимии мига нематериальная Любовь трансформируется в слова или дела.

И все же, пожалуй, истинного ответа, который бы не менялся для меня с годами, мне не узнать. Но одно могу сказать честно: может, в это и трудно поверить, но в те предрассветные часы мне раскрылись секреты Марушкиной уверенности в своем поиске. Ее поддерживала и вела духовная связь длиною в тысячу лет. Стихи Ибн Эзры о том, что именно исследования эмоций позволят людям подтвердить существование четырех стихий, стали для Марушки не менее веским доводом в пользу ее выводов, чем статистические подсчеты.