МЛЕЧНЫЙ ПУТЬ №2, 2018(24)

Знакомство с каждым новым районом Испании сопровождалось новыми открытиями в тысячелетней истории содружества разных народов, проживавших на ее территории.

Испания, чудо Испания:
Рельефность кряжистых гор,
Журчание рек и фонтанов
В цветеньях долин и садов.
В каменных складках горных мантилий
Гранады, Сеговии, Толедо, Севильи
Кроются россыпи мифов и былей,
Сказаний волхвов и халифов
О притчах царя Соломона
И тщете человечьих усилий.

Дика и капризна
Природа Испании:
Столетиями здесь бушевали войны
Меж маврами, иудеями и христианами.
Лед и пламень, огонь и потоки воды –
Соседство этих народов сродни
Андалузской мозаике пустыни и сада –
Знойных оазисов цветущих долин.
Средь глыб ледниковых Сьерра-Невады.

Воображение Марушки пленяли затейливые сочетания восточных орнаментов Кордовы с певучими монотонными фонтанами Гранады. Сплетаясь с замысловатыми мотивами средневековых сюжетов, они для Марушки циклично перекликались с балладами и песнями Федерико Гарсии Лорки, со снами и мечтаньями Антонио Мачадо и, конечно же (а как могло быть иначе?), с поэзией Авраама Ибн Эзры. И там, где другие люди замечали только красоту природы или деяний рук человеческих, Марушка, вслед за Ибн Эзрой, видела во всем этом несказанном богатстве красок, звуков и форм, прежде всего, стимул для пробуждения в людях новых, возвышенных чувств.

– Чувства… А что такое эти чувства и эмоции? – не раз задавалась вопросом Марушка. Многие поколения поэтов и песнопевцев старались, каждый по-своему, пробудить в людях те или иные чувства. Ибн Эзра был уверен, что в период царя Давида исполнение его псалмов было призвано порождать в людях новизну возвышенной благодарности Богу. В России Пушкин продолжил эту традицию, стараясь, подобно царю Давиду, своей лирой пробуждать в людях «добрые» чувства.

Постепенно Марушка приходила к важнейшему в ее жизни открытию: несмотря на различия в воспитании и обычаях, людей всех времен и народов роднило то, что их чувства относились к четырем стихиям, известным со времен Эмпедокла, как стихии Огня (мотивации и интуиции), Земли (материи и вещества), Воздуха (мышления и разума) и Воды (чувств и эмоций). Представители каждой стихии непроизвольно, или скорее подсознательно, акцентировали излишнее внимание на связанных с этими стихиями чувствами. Эти предпочтения ярче всего проявлялись, например, в личных дневниках или в поэзии. Переняв однажды у Ибн Эзры его умение рассматривать врожденные свойства людей в свете доминирования той или иной стихии в момент их рождения, Марушка уже не могла видеть мир иначе. Например, читая дневники рожденного в стихии Земли японского философа Фукудзава Юкити, она с восторгом замечала, что и в Японии, даже во времена ее изолированности от внешнего мира, закон четырех стихий работал безотказно.

– Подумать только! – восклицала Марушка. От судьбы не убежать и на отдаленные острова! Иным историкам кажется странным, что в дневниках замечательного писателя Фукудзава Юкити, одного из первых просветителей Японии, «не было ничего личного». Вот смешные люди! Почему они видят в этом его ограниченность или отсутствие проявления личного? Ведь для уроженца стихии Земли личные чувства именно связаны с их абсолютным отождествлением с практическими вопросами и административными или организационными деталями! И сравните, как далеки его чувства, например, от любви, печали и прочих чувств, подобных «звукам музыки, исполняемой на струнах сердца» в дневниках поэта Такубоку Исикава, родившегося в стихии Воды!

На лекциях Марушка не могла удержаться, чтобы не привести характерно «водные» стихи Такубоку:

Слезы, слезы –
Великое чудо!
Слезами омытое
Сердце
Снова смеяться готово.

Бледно-зеленое –
Выпьешь
И станешь прозрачным,
Словно вода. . .
Если б такое найти лекарство![1]

У Такубоку любое впечатление с легкостью перерастало в стих, и он плакал от переизбытка чувств в момент рождения каждого нового стиха. Он родился в час Феникса. Прожив всего лишь 26 лет и оставаясь напрочь лишенным практической жилки, он, тем не менее, оказал решающее влияние на дальнейшее развитие поэзии танка. По мнению критиков, он стал первым японским поэтом, считающимся «современным человеком».

Говоря об этом, Марушка непременно чуть иронично подсмеивалась над привычными в наши дни стереотипами, такими, как эмоциональная холодность мужчин или склонность к переизбытку чувств у женщин.