Млечный Путь № 3 2021

Но сделать его обратно Валентином я не мог. Хотя бы потому, что это имя не соответствует его внутренним струнам. И другое имя ему искать я уже боялся. Хотя, кажется, что может быть хуже Тамерлана?

Нашлось то, что хуже! Ехидный голос пропел в голове на мелодию Дунаевского: Полифем, Полифем, улыбнитесь...

Кто такой Полифем, я, как ни странно, знал. И потому зашипел на внутренний голос: кыш, кыш! Вот только не хватало, чтобы Семенов ощутил себя одноглазым и злобным великаном из греческой мифологии.

И тут запел мой смартфон.

- Миш, это я! - заголосил Семенов. - Я опять куда-то попал! Хватай такси, забери меня отсюда!

- А ты где?

- Не знаю! Я на какой-то вилле! Сплошные ковры, как у моей бабки! И по стенам, и на полу! Меня хотят женить! Мишка, она страшнее чумы и холеры!

Я все понял. Он больше не Тамерлан. Кто-то лишил его этого имени. Он снова стал Валентином - и когда будущий тесть поймет, что зять - обычный недотепа, добром это не кончится.

Ему нужно выбираться с восточной виллы. Валентин с этой задачей вряд ли справится - он здорово напуган. А Полифем? Так, кого боялся Полифем? Вряд ли он вообще кого-то боялся, и, кажется, он вообще швырялся камнями. Ну, это, пожалуй, будет кстати...

Я дал себе слово больше не баловаться с именами. Дал!

Но из-за меня Семенов попал в большую беду.

Полифем - имя? Черт его знает! Но оно так и просится на язык.

Что, если другого способа помочь Семенову просто нет?

- Полифем, Полифем, улыбнитесь... - очень тихо запел я.

- Миш, ты чего? - спросила Инга.

- Полифем, Полифем, подтянитесь! - приказал я Семенову. Лишь бы сработало, лишь бы сработало!

Инга нахмурилась. Лицо у нее стало очень неприятное. В "Монте-Кристо" соблюдали интимный полумрак, на столе горела крошечная свечка. И тени вдруг так легли на Ингино лицо, что появились желтые блики, а из волос прорезались маленькие светлые рожки с пушистыми кончиками. Бр-р-р!

Я помотал головой - и в это время мимо витрины "Монте-Кристо" прошли девчонки.

Я вспомнил их, этих девчонок. И ту, черненькую! С гривой, летящей по ветру!

Зазвучала челеста!

- Динка... - прошептал я. Та, настоящая Динка растолстела, остригла кудри, стала голосистой и властной бабищей, женой бессловесного мужа. И она лишилась права на звонкое имя. Навеки! Я отнял у нее это имя и щедро подарил юной, пятнадцатилетней, легкой, как несомая ветром пушинка.

Динка-челеста прошла мимо, исчезла из витрины. Плохо соображая, я встал, положил на стол две тысячные бумажки и, не прощаясь с Ингой, выскочил из "Монте-Кристо".

***

Он сумасшедший. По нему Афанасьевские Горки плачут!

Не получилось?

А если догадался?

Нужно его изловить...

Нужно ему предложить деньги.

Он - офисный технарь, он и не видел больших денег.

Тем лучше. Вы знаете, что сегодня было? Я хотел поймать канал "Виолетты" - и ничего не вышло!

Скрипка?

Не помогает! ТАМ, НАВЕРХУ, что-то изменилось, понимаете?

Не пускают?

Ну!..

Но как, как?..

А тут еще и Мастихин!

А если он не возьмет денег?

Если не возьмет денег? Такое разве бывает?

А знаешь, почему он не пойдет в нашу команду?

Тихо!

Он не нужен сам-знаешь-кому...

Думаешь, он сильнее?

Да тихо же! Я выхожу из канала.

А вот интересно, как ТАМ посмотрят на его смерть? На случайную смерть?

Этого не знает никто...

(Окончание в следующем номере)

Рассказы

Наталья БАХТИНА Глоток шампанского и поцелуй на холодном ветру

Вагон опустел. До последней станции я ехал в полном одиночестве. Все нормальные люди давно сидят дома, пьют чай, а может, и кое-что покрепче. Закусывают хрустящими огурцами, прихлёбывают из стаканов, кружек, бокалов. Читают детям сказки на ночь. Смотрят телевизор, наконец. Хотя что там смотреть? Не помню, когда я включал "ящик" в последний раз. Это для тех, кто уж совершенно не ценит своё время.

Время, время... Как медленно ты текло в детстве и как молниеносно исчезаешь теперь! Мне уже за пятьдесят, говорят, в этом возрасте происходит переоценка ценностей. По большому счёту, ценность одна - жизнь. Некоторые, правда, считают, что жизней много, и идём мы сквозь них, снимая одну шкуру и надевая другую. Но что мне до этого, если я ничего не помню про прошлую жизнь? Всё это от страха смерти, только и всего. Буддисты, а вслед за ними эзотеристы всех мастей понапридумывали теорий, которые годятся только для домохозяек и слабых духом.

Слабые духом, сильные духом... Дух - это spirit. Вот и пьют в России много, потому что духовная страна. Эх, выпить бы сейчас! Но я в такую глухомань заехал, что здесь, поди, ничего не найдёшь. Даже пива. Тем более в такое позднее время.

Я пытался разглядеть хоть что-то сквозь окно, не мытое с советских времён. Да и тогда вряд ли особо часто заморачивались. Ни зги не видно. Интересно, как эта станция называется?

Электричка подъезжала к платформе. Динамик захрипел, и сквозь неразборчивое бормотанье я расслышал одно слово:

- Конечная.

Всё остальное разобрать не удалось. Даже если бы и удалось - что с того? Я здесь никого не знаю, никто не знает меня.