А он лишь поджал губы, скривился готовый заплакать и кивнул. Благодарно. Он-то себя не простил.
"Что ж, должно быть, это справедливо", - подумала я тогда, и в секунду зал опустел.
- Полагаю, моя задача выполнена, - счастливо улыбнулся провожатый, и я от этой улыбки разомлела вся. Почувствовала себя такой наполненной, целой, спокойной, даже помолодевшей.
- Спасибо, - сказала с чувством, и мужчина вспыхнул мириадами искр, оставляя после себя легкий запах озона, свежести, словно после грозы.
Я моргнула. Зал вновь наполнился людьми, незнакомыми мне, чужими. А где-то далеко манило, звало к себе место, откуда все началось.
На постаменте впереди стоял молодой человек с широко распахнутыми глазами. Вытянув вперед руки, он трогал пустоту. Для парня, видимо, свет еще не появился, а у меня было время рассмотреть ведомого.
Невысокий, коротко-остриженный, почти лысый, с острыми чертами лица. Он нехарактерно, как мне кажется, для невысоких ребят такой комплекции, сильно сутулился и весь напоминал странно побледневшего крота.
Я мягко улыбнулась ему, преисполненная спокойствия. Горе отпустило, впервые за долгое время ничто не глодало изнутри. Разве это не повод порадоваться, поделиться умиротворением?
- Где я? - спросил парень, щурясь. Он, очевидно, различил мою фигуру.
Голос у него был низкий, красивый, но какой-то холодный. Должно быть от страха.
Я обернулась и показала рукой его знакомых.
- Здесь все, кого ты когда-либо знал, ждут прощания. Здесь можно восстановить справедливость, которой не было при жизни. Я проведу, расскажу, что знаю. Как тебя звать-то, милок?
Меня охватила неестественная эйфория от происходящего. Словно в наркотическом дурмане. Я чувствовала себя легкой и помолодевшей лет на пятьдесят. Потрясающее чувство.
- Ааа, - хмыкнул парень, ухмыльнулся радостно, прищурился. - Прям все-все?
Он говорил развязно, помогал себе руками, а в глазах таился страх и что-то еще, чего я не могла сразу разгадать. Наверняка, в другое время он был бы неприятен, вызвал волну раздражения, осуждения и даже отвращения. Но не теперь. Сейчас в душе царил мир, и не было нужды впускать в него этого человека. К тому же, я так думала, скоро и у него все наладится.
А меж тем парень, сложив руки за спиной и ссутулившись, быстро пробежался вдоль стоящих в шеренгу людей.
- Мать! - кивнул. - Папаша!
Хмыкнул.
- С ними можно контактировать, - подсказала я. - Делай, что душа велит.
- Кон-так-ти-ро-вать, - передернул он противно. - Оооо, шеф! - сказал громко, встал и задумался на минутку.
Потом прыснул весело, воровато обернулся, кивнул, что понял мои слова, снова улыбнулся. Гаденько, как крыска. И... плюнул в лицо статному мужчине в классическом костюме.
"Шеф" - очевидно властный мужчина лет пятидесяти с крупным носом и пухлыми губами - мгновенно ожил. На лице отразилось омерзение вперемешку с гневом. Он выпучил глаза, и попытался было схватить парня за грудки, но руки прошли сквозь тело. Мужчина недоуменно сжал и разжал ладонь, отстранился испуганно.
- Даже так? - довольно заржал мой подопечный и отвесил начальнику звонкую пощечину.
Шеф попытался закрыться рукой, но ладонь парня прошла сквозь преграду без сопротивления. Так продолжалось некоторое время. Он плевал, бил, колол неспособного защититься или даже отойти мужчину, и хохотал, как демон. Это доставляло молодчику удовольствие. Странно, право слово.
И тогда я, бессильная отвернуться, ощутила какой-то укол досады, на миг помутивший покой, умиротворение и радость жизни.
Наконец, парню надоело потешаться над начальником, и он двинулся дальше. Я отметила, что он даже немного выпрямился. Это казалось хорошим знаком - значит стало легче на душе. Я подумала мимолетно - какие гадости, должно быть, делал ему начальник - и тут же забыла об этом.
Паренек прошел пару рядов, потом встал и, по-цыплячьи вытянув шею, осмотрел видимые ряды.
-К-к-к, - щелкал при этом языком, словно курей приманивал. Смешной.
Потом он кого-то увидел и вдруг решительно сорвался с места. Я поспешила следом, хотя с трудом поспевала и даже чуть не потеряла мальца из виду, хотя, думаю, это было бы невозможно.
На полпути он щелкнул снова, резко развернулся и пошел назад. Все эти перемещения - хаотичные, дерганные - для меня значили одно: запутался парень, сам не знает, чего хочет. А он меж тем, вполне уверенно вернулся к отцу - помятому мужику в китайской синтетической футболке с вышитым логотипом и черных брюках - и без тени сомнений снял с пояса ремень.
- Ну что, папаша? Поквитаемся? - спросил едко, а затем пнул отца в живот.
Тот, конечно, согнулся пополам и тогда сын ударил сверху. Когда отец оказался на коленях, парень задрал его футболку и принялся хлестать бляшкой ремня по спине. Я наблюдала.
Помню, в тот момент слегка нахмурилась, может вздохнула грустно и как будто даже испугалась немного. "Сколько же в нем ненависти накопилось!", - подумала с жалостью. Той же гадкой жалостью, которой обласкал меня провожатый.