Млечный путь № 2 2017

– Перемножаются – задумчиво повторил Казеллато, глядя не на доску, а в глаза Эйлис. Она не отвела взгляда, а Казеллато, как ни старался, не разглядел там Панягина. Точно так смотрела сама Эйлис, когда он присутствовал вчера при разговоре с ней Арчера, приглашенного психиатра, светила психиатрии, вечного оппонента Штрауса. Взгляд женщины, для которой квантовая физика – китайская грамота. Как это может соединиться в одном… одной…

– Пусть так. – Казеллато отвел взгляд. – И что?

– В уравнении шесть субъектов, находящихся в запутанном состоянии. Два субъекта – Гордон и я – запутаны друг с другом. Вот эти функции, так? И одновременно наши квантовые состояния запутаны с состоянием Эйлис Гордон, причем Эйлис запутана с нами и больше ни с кем из команды, в то время как я и Гордон запутаны со всеми остальными субличностями – с Чедвиком, Неелем и Сеном. И еще, насколько можно судить, каждая субличность – я в том числе – запутана со своим донором на Земле, но только со своим, без пересечений. Сложная система запутанных состояний, верно? Особенно если учесть, что система находится не в одной вселенной, а в двух. То есть квантовые состояния вселенных запутаны тоже. Более того, мы понятия не имеем, какие еще типы запутанностей присутствуют и как их учесть в уравнении, которое и без того катастрофически сложно.

– Вселенные, безусловно, запутаны, – согласился Казеллато. – О такой возможности я писал в…

– Помню. Но в той статье вы не дали математического обоснования.

– Я не смог. Пришлось бы ввести слишком много, на мой взгляд, новых скрытых параметров, что противоречит неравенствам Белла.

– Нет! В том-то и дело, что не противоречит. Неравенства Белла написаны для случая одной замкнутой системы – одной Вселенной, иными словами.

– Вы хотите сказать, что неравенства нуждаются в новой формулировке?

– Конечно. Вы не согласины?

Казеллато помолчал, разглядывая записи, заполнившие уже всю доску.

– Новая формулировка никак нам не поможет, – сказал он, закрыв фломастер колпачком и положив на стол, показывая, что дискуссию пора закончить ввиду ее полной бесплодности.

– Должна помочь! – убежденно сказала Эйлис. – Мы пока не понимаем физический смысл всего этого, – она ткнула пальцем в доску. – Между тем здесь должна быть возможность нашего возвращения.

– Добавить еще пси-функции для Энигмы, звезды Волошина, планет Солнечной системы…

– В принципе, нужно добавить, чтобы система уравнений стала более полной.

– Она все равно останется неполной!

– Конечно, но…

Эйлис отвернулась к окну.

– Есть другие варианты? – тихо спросила она.

Казеллато промолчал. Он не видел физического смысла и в уравнениях, записанных на доске. Возможно, все правильно. Нужно проверить, нет ли ошибки – математической, логической или в физических предположениях. Допустим, что ошибок нет. И что? Описание сложнейшей квантовой системы так же далеко от решения, как… как…

– Решить задачу, – сказала Эйлис, – так же маловероятно, как долететь на химической ракете до туманности Андромеды.

Да. Он это и хотел сказать. И если она… то есть Панягин понимает…

– Давайте, – сказала Эйлис безжизненным голосом, – пройдем все с начала и, если не найдем ошибку…

– Если не найдем ошибку, – эхом повторил Казеллато.

– В обычных обстоятельствах мы бы сделали совместный доклад на семинаре, выслушали критику, нас разделали бы под орех, и еще полгода мы бы думали над замечаниями и возражениями, а потом написали статью и отправили в «Physical Review»…

Эйлис поднесла руки к голове, мучительно заболели виски, будто при мигрени. Она присела на диван. Физик… как же его… да, Казеллато… Эрвин… стоял у доски, исписанной значками и числами, и смотрел на нее, будто на диковинную игрушку, неприлично смотрел, назойливо, видно, что хочет подойти, присесть рядом, но не решается, и правильно, ей он не нравился, а где…

– Простите, доктор, – сказала Эйлис слабым голосом, Казеллато едва расслышал. – Кто сейчас был? Алекс или Чарли?

– Доктор Панягин, – Казеллато безотчетно проведя ладонью по доске и смазал часть написанного.

– Алекс… Господи, как я устала… как я устала…

«Почему я это помню? – подумал Алекс. – Я не должен помнить, как Эйлис вернулась. Это ее память, не моя».

Почему-то он точно знал, что именно это воспоминание, которому неоткуда было взяться, даст Гордону шанс на спасение.

***