Млечный путь

Все уйдет, все уплывет в прошлое, читал я, останутся лишь туманные обрывки воспоминаний о детстве, о прочитанных книгах, о юности, о любимых девушках, друзьях, врагах и преступлениях. Я буду неколебим и покоен, как Волга в срединном ее течении. Меня очистит равнодушное и благодатное время. Постепенно оно вымоет из моей памяти абсолютно все. Я очищусь и превращусь в Ничто. Я истаю в пространстве и во времени, как истаивает свет давно умершей звезды, от которой если что и осталось, так только мерцающий в ночи брильянтовый луч, который не меркнет лишь потому, что его улавливает человеческий глаз.

Глава 44

Опять прибавилось покойников. Умерли Ефимы, многим казавшиеся бессмертными. Умерли в один день, как счастливые супруги из сказки. Старики угорели в котельной в Большом Трехсвятительском переулке, в одном шаге от моего дома и в двух от школы, которую я окончил в начале далеких девяностых. Скромно замечу — с золотой медалью.

На кладбище я не поехал — укладывать в могилу разом двоих своих друзей мне не под силу: могу позорно разрыдаться.

И еще новость: Бутыльскую попытались определить в сумасшедшие — чтобы отобрать у нее квартиру. Которая, напоминаю, занимала весь то ли двадцать первый, то ли двадцать второй этаж высотки в Котельниках. И хотя против нее были задействованы некие могущественные силы (поговаривали, правительственные), несгибаемой старушке удалось отбиться, и она вышла из передряги с честью.

Ее имя упоминалось в теленовостях, в разделе «Криминальная хроника».

— Наверно, именно это вас и спасло? — спросил я.

— Под мощным давлением широких народных масс эти милые люди, — она многозначительно ткнула пальцем в потолок, — посчитали благоразумным отступить и отойти на заранее подготовленные позиции: они записали в сумасшедшие владельцев квартир, что живут этажом ниже.

Таким образом, Эра Викторовна одержала победу и отпраздновала ее у себя дома, в узком кругу друзей. Я оказался среди приглашенных.

Гостей повергала в ужас фарфоровая голова Иоанна Крестителя, установленная на столике рядом с роялем. Орошенная каплями крови, выглядела она как живая. Под столиком стояла ваза, похожая на летающую тарелку.

— Это погребальная урна. Или ночной горшок. А может, и плевательница, черт ее знает… — охотно говорила Бутыльская каждому, в ком замечала заинтересованность. Если видела испуг в глазах гостя, поясняла: — Обнаружена при археологических раскопках в Микенах. В идеальном состоянии, может служить не только как украшение… но и по прямому назначению. Могу уступить, если желаете. Сейчас на Западе принято хоронить миллионеров в плевательницах и ночных горшках, вы что, не слышали?

— Ты бывал в Венеции? — неожиданно спросила она меня.

Я отрицательно помотал головой.

— Тебе надо на пару-тройку месяцев исчезнуть. Чую своим одесским носом, что подошло время. Хочешь, расскажу тебе историю?

— Горю желанием.

— Слушай и наматывай на ус. Раньше, бывало… В тридцать седьмом, например. Мне отец рассказывал. Он чудом уцелел во время великих чисток. Он, в то время молодой бравый мужчина, проживал в коммунальной квартире в Кривоколенном переулке. Когда за ним пришли, его, к счастью, не оказалось дома. Он заночевал у бабы, которая жила этажом выше. У нее как раз муж был в командировке… вот кому отец всю жизнь был обязан в церкви свечки ставить. А он, подлец, ставил его жене… В общем, вместо отца чекисты, чтобы выполнить план по арестам врагов народа, замели первого попавшегося жильца этой квартиры. Им оказался бывший владелец дома, совершенно глухой девяностовосьмилетний старик, которому в дальнейшем было инкриминировано преступное участие в создании подпольной правооппортунистической сети террористов. Старик признался, что в планы этой широко разветвленной организации, якобы имевшей свои филиалы почти во всех крупных городах страны, входил захват Кремля с последующим арестом Советского правительства и расстрелом его членов на Красной площади, у Лобного места. Причем во время штурма большевистской цитадели древний старец, который, к слову, не мог передвигаться без посторонней помощи, — у него были парализованы ноги, — должен был осуществлять оперативное руководство одной из боевых моторизованных групп и во главе ее первым ворваться на территорию Кремля. Надо ли говорить, что несчастный старик подписал все, что ему подсунули верные стражи революции, сами и придумавшие вышеупомянутую подпольную организацию. Вот времена были! Что — по сравнению с ними — времена нынешние?.. А мы еще жалуемся, ворчим, ругаем власть…

— Врете вы все!

— Как это?

— А так! Какой там Кривоколенный переулок! Вы же сами говорили, что ваша семья в те годы жила в Одессе.

— Это не меняет дела. Короче, тебе надо исчезнуть.

— Чтобы замели кого-нибудь другого? А самому задать стрекача и обосноваться где-нибудь во глубине сибирских руд…