Млечный путь

Я кое-как прибрался в комнатах, наконец-то побрился и принял ванну. Был вечер. Выпив чашку кофе, я отправился в парк Горького. Но сначала в ресторане «У Покровских ворот» я утолил голод стерляжьей ухой и бифштексом по-деревенски. Сытый желудок был просто обязан благотворно повлиять на тоскующую душу.

В парке, отстояв очередь, я забрался в кабинку колеса обозрения. Болтаясь в кабинке чертова колеса, я вдруг понял, что сегодня мне нечего бояться высоты. Не понадобилось никакого «Колпака свободы».

Внизу гудели, галдели, хохотали, шумели несметные толпы празднично настроенных людей. Хотя никакого праздника не было. Видно, праздник был у всех в душе. Вокруг веселились люди, а мне было смертельно скучно. Я не чувствовал себя частью необозримого людского моря, как это бывало прежде. Центробежной силой механизмов чертова колеса я был вознесен над толпой, но ощущения, что я царю над ней, у меня не было. Парк был залит ярким светом, громыхала музыка. Мне бы радоваться и веселиться со всеми. А меня все это раздражало. Я вдруг почувствовал себя ничтожеством, чуть ли не насекомым. Я был чужим на этом празднике жизни. Вокруг меня толпились люди, а я чувствовал себя бесконечно одиноким. Это и понятно, ведь одиночество сопровождает жуликов и писателей до гроба. Писатель, как известно, всегда одинок. В плодотворных глубинах Одиночества он, если талантлив, черпает силы для создания своих бессмертных творений. У писателя две дороги — на выбор. Одна ведет к славе. Другая — в сточную канаву или под забор. И в том и в другом случае писатель всегда одинок. Убийцы ничем от них не отличаются. Такая вот аналогия. Убийцы тоже всегда одиноки. Они ведь остаются один на один со смертью, тет-а-тет, так сказать, с вечностью.

Я был писателем и преступником в одном лице. Не понять, как все это уживалось во мне.

Помнится, при последней встрече у Димы вырвалось: «А ведь ты сволочь, Сапега».

Все чаще и чаще меня тревожат мысли, а за свое ли дело я взялся. А тут еще и сны начали сниться такие, что хоть не засыпай. Приснилась голова Бублика. Во сне я выкручивал ее из туловища. Голова истекала слезами и молила о пощаде. Мне стало жаль голову, и я принялся вкручивать ее обратно. В сновидениях никогда не удается задуманное, то есть не удается довести дело до конца. Таково свойство снов, во всяком случае — моих. Голова, следуя этой безрадостной традиции, не поддавалась, она отказывалась ввинчиваться, продолжала горько рыдать и взывать к моему чувству сострадания.

Иногда сны повторяются. Это еще одно свойство снов. Каждый раз, ложась спать, я боялся, что опять в мой сон затешется рыдающая голова со страшной дырой вместо уха.

Приходилось признать, одиночество на этот раз давалось мне с трудом.

Глава 34

Вика долго не могла простить мне исчезновения во время похоронной церемонии. И, лишь узнав, что я был на волосок от смерти, она сменила гнев на милость, а заодно и устроила свою семейную жизнь: расчетливая и прагматичная, она опять вышла замуж. Ее избранником стал Лейбгусаров, который развелся с Авдеевой, посчитав, что она для него слишком толста, стара и умна.

Никакими порочными комплексами я не страдаю, и никаких извращенных наклонностей я в себе никогда не замечал. Поэтому я позволяю Вике примерно раз в две недели навещать меня. Ну, прихлопнул я Геворкяна, а теперь изредка сплю с его вдовой. И что из того? В человеческой истории таких примеров навалом. Вика женщина. Я мужчина. Она красива, сексуальна и в меру испорчена, что не может не притягивать субъектов вроде меня. Мне даже стала нравиться ее оригинальная манера верховодить в постели. В жизни все надо испытать, любовь — один из примеров, с помощью которых мы постигаем жизнь. А она не терпит единообразия.

— Ты не теряешься, — сказал я ей, когда узнал, что она выходит замуж за любителя ледяных ванн.

— Это брак по расчету, милый, — сказала она, обнимая меня.

— У тебя все по расчету.

— А ты как думал?

— Во мне прорастает сложное чувство, состоящее из ревности и ненависти. Я готов убить соперника! — выкрикнул я.

— Да будет тебе придуриваться…

Авдеева ушла из театра. С весны она безвылазно торчит у себя на даче, кстати, неподалеку от Мушероновки. Она переключилась на роль бабушки. Я и не предполагал, что этой цветущей красавице за пятьдесят. Она сильно похудела, что очень ей идет.

Авдеева увлечена воспитанием внука. Правда, воспитывает она его на расстоянии, по телефону. Внуку десять, и живет он в Австралии: дочка Авдеевой замужем за австралийцем японского происхождения. Никуда не деться от этих японцев.

Из-за разницы во времени звонит она внуку по ночам, и тогда ее звонкий, профессионально поставленный голос разносится по ближайшим окрестностям, поднимая соседей с постели. Несколько раз я гостил у нее. На лоне природы с некоторых столичных жителей быстро слетает урбанистическая шелуха, и они становятся нормальными людьми. Авдеева удачно пережила эту метаморфозу и легко вписалась в сельский быт.