Млечный Путь, 21 век, No 3(48), 2024

Очевидно, многое. Гомер так подробно описывает Схерию, а пуще всего дворец царя, что у многих историков создалось впечатление, что рапсод вслед за своим героем мог там побывать. Английский писатель Самуэль Батлер и вовсе предположил, что автором "Одиссеи" могла стать... Навсикая, версия скандальная, но имеющая право на существование. Удивительные подробности жизни города и царского дворца могут навести на подобные мысли. Тем боле интересным кажется сравнение двух царств: Схерии и Итаки, и если в первой, что особо отмечено Гомером, отсутствует оружие, зато полно товаров и снастей для судов, то родина Одиссея полнится "заощренной медью". Вроде бы немудрено, ибо дом царя заполонили настырные женихи, сватающиеся к Пенелопе. Однако следует вспомнить историю самого острова, основанного недавно коринфянами, их боевой пыл и страсть к колонизации соседних земель позднее приведут к прямому столкновению меж эллинами и карфагенянами. Пока же последние теснятся на Сицилии, избегая прямого столкновения, отдавая пять за пядью восток острова.

Полное ощущение, что Гомер побывал и там, и там. Но как такое возможно? Сейчас разберемся. Но прежде поговорим о других умениях рапсода. Ведь он еще и добрый корабел. Описание судна, построенного Одиссеем на острове Огигия настолько подробно и точно, что энтузиасты сумели воссоздать по нему вполне годную для путешествий посудину, на которой сам путешественник вполне был способен добраться с Мальты до Сицилии. Благо, познаниями в кораблевождении царь Итаки обладал, о чем нам хорошо известно.

А еще Гомер проявил и лоцманские познания. После судостроительных умений, они не кажутся чем-то из ряда вон выходящим. Помните Сциллу и Харибду, тот самый Мессинский пролив, ставший гибельным для многих судов? Гомер, безусловно, знал его подводные течения, мели и водовороты, а хотя бы и понаслышке, но его совет держаться определенного фарватера, ближе к Сцилле, которым он наградил хитроумного мужа, оказался именно тем, которого придерживаются суда и по сю пору. Пусть уровень океана значительно поднялся за две с половиной тысячи лет, сделав пролив куда менее опасным.

Так кем же был этот удивительный человек, сочетавший в себе столько разнообразных умений и навыков? Можно предположить две взаимоисключающие гипотезы, первая из которых вам однозначно не понравится, равно как и мне. Но привести ее необходимо, хотя бы для противопоставления последующей.

Вполне вероятно, Гомер мог оказаться собирателем народного фольклора, тем его фиксатором, которыми позднее стали братья Гримм или Афанасьев. В таком случае, его имя напрочь лишается того флера, что прежде окружала великого рапсода. Гомер всего лишь записал преданья ветхой старины, истории, передаваемые изустно на протяжении почти четырехсот лет, скорее всего, аккуратно их оформив в виде законченных, как в случае "Одиссеи" или не очень, как это стало с "Илиадой", поэм. Не бог весть какое искусство, скажете вы. Возможно. Но тогда Гомер мог стать первым, кто записал литературное произведение азбукой, как раз занесенной в Элладу с финикийскими беженцами. Скорее всего, именно так ахеяне получили алфавит, которым пользуются по сей день.

Попытки очернить светлое имя рапсода предпринимались и раньше, прежде это были обвинения в плагиате. Так, по утверждению византийского богослова Фотия Первого, жившего в 9 веке н.э., сюжеты обоих поэм Гомер, каким-то образом побывав в Мемфисе, заимствовал из книг известной поэтессы Древнего Египта Фантасии, жившей в 12 веке до н.э. и описавшей Троянскую войну в своих работах. Сам Фотий ссылается на мнение историка и мифографа Птолемея Гефестиона, но поскольку от работ Фантасии до нас дошли лишь упоминания, проверенным источником византийца назвать никак нельзя. Это как с трудами другого великого - римского драматурга Пакувия, признанного классиком еще при жизни, о котором нам известны лишь пересказы трагедий и крылатое выражение "Где хорошо, там и родина". Хотя слово "фантазия", имеющее корень "фас" (свет), как раз могло слиться с древнеегипетским "хант" - обозначением жреческого сословия, что свидетельствует о возможном влиянии поэтессы на еще микенскую культуру.

Против этого допущения выступает чисто Аристотелева логика, при которой сомнительно путешествие греческого рапсода в египетский храм. Конечно, труды Фантасии могли попасть к Гомеру с египетскими купцами или хоть финикийскими беженцами, но путь этот все равно достаточно сложен и заковырист. Как и предположение о том, насколько сложным в научном плане оказывается народный сказ об Одиссее. Гомер все равно должен был внести в него либо собственные, либо заимствованные из царской либереи познания, а для подобной компиляции одной усидчивости мало. Вон древнееврейские жрецы переложили сказ об Ут-Напиштиме в историю Ноя - и что получилось? В техническом плане сущая чепуха. Да проведенное ими же слияние более раннего "Яхвиста" и позднейшего "Жреческого кодекса" в Тору прошло не лучшим образом. Мы же почитаем обе поэмы венцом творения и не просто так.