Млечный Путь, 2012 № 03 (3)

На самом деле, конечно, я не верил в привидений — но готов был поверить, если бы получил убедительные доказательства их существования. Мне казалось, что это больше отвечает духу науки, чем упрямый слепой скепсис.

И я был так рад сменить обстановку и на время отвлечься от иссушающего ум ученья, что весь вечер истратил на выбор самых эффектных, жестоких, пугающих рассказов из своих записей. Но все вышло немного иначе: когда мы приехали, оказалось, что семейная история Редверсов просто-таки изобилует загадочными явлениями и фамильными привидениями, так что хозяин дома полностью узурпировал роль рассказчика.

Я ни капли не огорчился: прекрасные актерские данные Редверса и его бархатный выразительный голос превращали каждую историю в настоящее представление. Он рассказывал про иногда раздающийся по ночам детский плач — плач незаконного ребенка, которого задушила собственная мать; про призрак лакея, который покончил с собой, забравшись в хозяйскую ванну; про красавицу, которая иногда вскрикивает, пробегая по коридору, а за ней несется некто в белом длинном одеянии и туманной дымкой вместо лица… но больше всего мне запомнилась история про Черную Даму. Сама по себе эта легенда достаточно типична и встречается в любом уголке Англии, но Редверс рассказывал про нее с особым чувством.

Неудивительно, ведь Черная Дама предвещала смерть одного из членов семьи.

— Если присмотреться, — говорил Редверс, — можно заметить, что на черной ткани ее одежд расплываются темные пятна. Она была бездетна и покончила с собой кинжалом мужа-изменника, когда узнала, что его любовница родила ему сына. А перед смертью она будто бы прокляла весь род Редверсов и обещала, что увидит смерть каждого из нас, до конца поколений. А если ее видит кто-то не из нашего рода, значит, ему тоже предстоит скорая смерть.

— Кровожадная леди! А ты ее видел? — усмехнувшись, полюбопытствовал Смит. Я негодующе покосился на него, но Редверс ответил вполне спокойно.

— Однажды, когда умирал мой прадед. Только, Дарем, прошу, не записывай этого.

Я охотно дал согласие, изнывая от любопытства. Редверс, как истый актер, выдержал паузу, чтобы наше нетерпение дошло до предела, и затем продолжил:

— Это было поздним вечером, и мне давно полагалось спать, но меня разбудила карета доктора. Я вертелся на постели, пытаясь уснуть, прислушивался к голосам, и почему-то с каждой минутой мне становилось все страшней. Я больше не мог оставаться у себя в комнате — я вскочил, нашарил среди игрушек свой меч и вышел в коридор. Я склонился над перилами лестницы, но в холле было уже пусто. И тут я почувствовал дуновение холодного ветерка. Я обернулся и увидел, что из глубины коридора на меня надвигается черная тень, постепенно превращаясь в тонкую даму в черном платье. Сначала я успокоился, но потом понял, что я не знаю эту даму, и в ее лице было нечто такое… печаль и злоба, слитые воедино. Она неслась по коридору очень быстро, вытянув вперед руки, и глаза у нее были словно застывшие черные камешки. Мне показалось, что она хочет меня обнять, и я вскрикнул от ужаса и замахал своим детским оружием. Когда я проткнул ее, мне показалось, что я рву паутину. Она разинула рот в беззвучном крике и разлетелась на тающие клочья темноты, а я упал в обморок. Врач, который опоздал к смертному одру моего деда, занялся моим лечением, потому что я не приходил в себя трое суток. У меня чуть не случилась мозговая горячка.

Серьезность Редверса произвела на всех нас глубокое впечатление.

— Но почему тебе удалось прогнать Черную Даму? — первым нарушил я тишину. — В этом случае должно было сработать какое-то условие, условие…

Я запутался под взглядами своих товарищей.

— От тебя, Дарем, ничего не скрыть, — усмехнулся Редверс. — Действительно, условие было. Поскольку Черная Дама покончила с собой с помощью стали, она теперь боится холодного оружия, любого. Меч, стрела с железным наконечником, копье… а мой детский меч был сделан из настоящего кинжала, только с затупленным лезвием.

— Холодное железо… — задумчиво сказал я, сожалея, что пообещал не записывать эту историю. Но Артур уже перевел разговор на более веселые и земные темы.

На следующий день мы утоптали и залили водой тропки с холма, приделали полозья к креслам и катали в них дам из соседнего Фернли-Мэнор.

В разгар этих веселых забав пришло письмо с ужасной новостью.

У отца Редверса, сэра Арчибальда, случился третий удар. Артур должен был спешить в Лондон, и о выздоровлении речь не шла — только о возможности попрощаться.

Я был польщен и очень удивлен, когда Артур попросил меня поехать вместе с ним. Хотя мы немного сблизились за этот месяц, я полагал, что он попросит об этом Гилла или Смита, но Артур в присущей ему манере сказал, что «ты само воплощение спокойствия, и я надеюсь позаимствовать у тебя немного, если ты не возражаешь, приятель».

Конечно, как я мог возражать?