Млечный путь

Петя привёз меня в Пулково очень быстро, так что мне пришлось там проторчать ещё полтора часа. К счастью, я успела сунуть в сумочку какой-то идиотский детектив, и он помог мне скоротать это время. Я не люблю аэропорт, это какое-то холодное место. То ли дело железнодорожные вокзалы с их толчеёй, сумятицей, грудой вещей, платформами и рельсами. Радость встречающих, грусть провожающих, тревожное возбуждение отъезжающих. Усталость и надежда приезжающих – всё это повисает густой атмосферой, насыщенной людскими эмоциями. Этим необъяснимым чувством заражаешься моментально, как только попадаешь на вокзал. Но в последние годы мне гораздо чаще приходится летать, чем ездить. Скорость, экономия времени. Впрочем, не любя аэропорты, я, тем не менее, люблю летать. Я обожаю во время взлёта смотреть в иллюминатор, видеть этот бесшабашный разгон, этот удивительный, всегда кажущийся мне чудом, отрыв от земли, видеть, как всё, что казалось большим и значительным, становится меньше, меньше, меньше, совсем малюсеньким, и, глядя на крошечный, словно игрушечный город, крохотные, ровно расчерченные поля, луга, деревеньки, озёра-лужицы и тоненькие извивы рек, начинаешь чувствовать себя немного богом.

Я обрадовалась совершенно по-детски, когда обнаружила, что мне и на этот раз досталось кресло возле иллюминатора. Я снова предавалась любимому занятию и оторвалась от окошечка только тогда, когда мы прочно поплыли над облаками. Смотреть на белую вату, пусть даже подсвеченную солнцем, мне быстро надоело. Я заснула. Мне приснилось, что я вхожу в большую, круглую серую комнату. Ставлю на пол дорожную сумку и говорю: «Вот я и дома». И вдруг комната начинает вертеться всё быстрее и быстрее. Я кричу от страха и просыпаюсь. Рядом стоит стюардесса и предлагает мне обед. Как ни странно, я голодна. Съедаю куриный окорочок с картошкой фри, пью кофе и Акваминерале. Я успокаиваюсь и вновь погружаюсь в идиотский детектив. Когда до конца остаётся пять или шесть страниц, объявляют посадку.

Я спускаюсь с трапа, иду по дорожке и напряжённо вглядываюсь в лица людей, которые там впереди, стараясь угадать, кто же меня встречает. Я приближаюсь. Я уже дошла. Разные люди – мужчины, женщины, с радостными улыбками обнимают и целуют кого-то из тех, кто летел со мной в этом самолёте. И все они уходят, уходят… А я остаюсь одна и испуганно озираюсь в поисках того, кто же встречает меня. Тщетно. Меня никто не встречает. Я хожу по аэровокзалу и так же вглядываюсь в лица. Лиц немного. «Наверно опаздывают.», – думаю я, продолжая бродить взад и вперёд в надежде, что сейчас по радио объявят: «Такая-то, Вас ожидают там-то.! Но проходит 15, двадцать, тридцать минут, и никто ничего похожего не объявляет. Мне становится тревожно, очень тревожно. Но я собираю волю в кулак, достаю из сумочки листок, который мне дал Андрей и решительно выхожу на улицу. Машин тоже нет. Все разъехались…, а следующий самолёт не скоро. Нет, вот слева притулилась одна грязная таксишка. Я подхожу. За рулём ссутулился мужичок в кожаной кепке и тулупе. Я стучу. Он приоткрывает дверцу.

– Простите, Вы отвезёте меня вот по этому адресу?

И я протягиваю ему Андреев листок. – Сколько дашь? – не глядя на меня, цедит он сквозь зубы.

– Не знаю… Ну, сто пятьдесят… Я ведь действительно не знаю ни здешних расценок, ни как далеко мне ехать. Впрочем, приезжающих на этом ловят таксисты во всех городах нашей необъятной родины.

– Двести пятьдесят, процедил он. – Хорошо, – говорю я и сажусь в машину. А какой у меня, собственно, выход? Да никакого.

Он трогается. Едем, молчим. Едем по шоссе. Скоро справа начинают появляться дома, в основном, пятиэтажки, изредка девятиэтажки.

«Ну вот и хорошо, – думаю я, – значит, скоро приедем.» Это я себя так ласково успокаиваю.

Не успела я подумать, как он резко разворачивает налево, и дорога, по которой мы едем, начинает врезаться в лес.

– А почему мы едем не в город? – спрашиваю я, тревожно повышая голос.

– Ехать далеко, – спокойно сказал он, – комбинат на другом конце города. В центре большое движение, в объезд будет быстрее.

Меня это объяснение как-то не успокоило. Сердце стало биться учащённо. А что мне делать? Какой выход? Никакого. Едем, молчим. Справа лес, слева лес. И никакого просвета. «Господи, пронеси, господи, помоги», – начинаю я мысленно судорожно молиться. Это уже паника. А какой у меня выход? Выброситься на ходу из машины?

Так он даст задний ход и через минуту заберёт меня обратно в машину, если я ему зачем-то нужна. А если не нужна, и он уедет (кстати, с моей сумкой), то не обгладают ли меня потом волки. А вдруг, ничего страшного, и он действительно привезёт меня на комбинат? Такое ведь тоже возможно. Сижу, молчу. Он тоже молчит. Это странно. Обычно таксисты любознательны. А может быть, у него какие-то личные неприятности, и поэтому он так угрюм. Успокаиваю себя, как могу. Едем уже полчаса, а лес всё такой же. Ни конца, ни края. Я только открываю рот, чтобы спросить, скоро ли мы приедем, как машина начинает урчать, чихать, кашлять и двигаться резкими толчками. А потом тупо встаёт.