Младший сын мэра

— Капец, Настька… у тебя же даже парня нету… Или есть?

На этот вопрос у меня пока нет ответа. По крайней мере, до тех пор, пока не поговорю с Кириллом.

— Это не твое дело, — буркаю тихо, — с этим я сама разберусь.

Ночью, дождавшись, пока стихнет в комнате родителей звук телевизора, иду в ванную и закрываюсь изнутри. Через пять минут выхожу оттуда с положительным тестом и разбитыми мечтами на счастливое будущее.

До трех ночи сижу на подоконнике, смотрю, как ветер раскачивает ветви старого тополя. Сижу и думаю, что я идиотка. Причем трусливая.

Срок уже два месяца. Тест нужно было сделать как минимум три недели назад. Сразу, как только у меня появились подозрения. Давно надо было сообщить Кириллу, и вместе решить, что делать с этим.

Денег на аборт у него попросить, потому что рожать я не хочу.

Утром приходится сознаться Алешке. Он в шоке, тяжело вздыхая, как дед, качает головой, но в глазах светится радость. Думает, я ему племянника рожу. Глупый мальчишка.

Уходит в школу в приподнятом настроении, а я еду на первую пару. Стараюсь вести себя как обычно, даже принимаю стаканчик кофе от Артура. Обещаю в субботу прийти на День Рождения Кати. По инерции еще думаю и веду себя как прежде.

Отсиживаюсь на лекциях в последнем ряду, думая, как сказать все Греховцеву. И главное, какой будет его реакция. Он меня возненавидит.

Что ж, будем ненавидеть меня вместе.

После третьей пары, когда мы с Тасей выходим на улицу, нас догоняет Лиза.

— Ты куда? Тебе же в другую сторону, — удивляется подруга.

— Да мне только что Каринка написала, — сообщает она заговорщическим тоном.

Я даже с шагу сбиваюсь.

— И что написала? — спрашиваю нейтрально.

— Что у них с Киром отношения. Они теперь вместе.

Глава 17

Боюсь звонить ему до трясучки. Слоняясь дома из угла в угол, сознательно оттягиваю этот момент. Речь я не продумала, мозг отказывается генерировать разумные мысли, поэтому решаю, что скажу, как есть. Дальше буду действовать по обстоятельствам.

Кирилл берет трубку на втором гудке.

— Настя?

Как у него это получается? Черт! Вложить так много всего в одно слово. Досаду, усталость от моей навязчивости и намек на то, что я не сдержала свое обещание не звонить ему больше никогда.

— Здравствуй, Кирилл, — встаю у зеркала комода в моей комнате и смотрю на себя со стороны, отмечая, что выгляжу я неважно.

На осунувшемся лице глаза кажутся двумя темными провалами. А цвет губ почти слился с цветом лица.

— Здравствуй, — произносит выжидающе.

— Ты говорил, я могу позвонить, если… будут последствия…

— Ты о чем?

— Ты говорил, чтобы я позвонила, если забеременею… и вот… я звоню.

— Не понял сейчас.

— Я беременна, Кир.

Отвечает не сразу. В трубке звуки, сильно напоминающие смех. Я терпеливо жду, когда он закончит и прочит горло.

— Насть, ты в своем репертуаре. Я даже не удивлен.

— Я беременна! — повторяю снова.

Мне и так плохо, а от его реакции становится еще хуже. Лучше бы сразу орать начал, оскорблять и обвинять, чем вот так.

— От кого? — спрашивает расслабленно.

— От тебя.

— Уверена?

В грудь неожиданно сильно колет обидой. Я понимаю, да, что последние два месяца вела разгульный образ жизни, и со стороны, вероятно, выглядело так, что у меня кто-то есть.

Дерьмо, я сама сделала все, чтобы со стороны это выглядело именно так.

Но как он мог поверить, что я после него… так быстро лягу под другого?

— Уверена, — выдавливаю с трудом.

— Срок какой? — а вот теперь он, кажется, начинает нервничать.

— Не знаю!

— У врача была?

— Нет еще.

— Два месяца, Настя! Ты издеваешься?!

— Я не знала! — выкрикиваю истерично.

— Ты с друзьями своими предохраняешься?

— Что?! Ты больной, Греховцев!

Отключаюсь и швыряю телефон на кровать. От злости и обиды мутнеет в глазах. Как он смеет, сволочь?! Как он смеет так думать обо мне?! Я что, повод давала?!

Кир перезванивает почти сразу, но я не отвечаю. Вызов прекращается, но только для того, чтобы начаться снова. Греховцев звонит, пока я не беру трубку.

— Хватит истерить, Денежка!

Он никогда меня так не называл. Только Настя. Если этим он собирался добить меня — у него получилось.

— Иди к черту!

— Чтобы завтра сходила в больницу! Поняла? Потом мне перезвонишь и скажешь, какой срок.

— Поняла! — выплевываю со злостью.

— Если… он мой, я помогу решить проблему. Я от ответственности не отказываюсь.

— Решить проблему? Как? — невольно понижаю голос, чувствуя, как внутри все холодеет.

— Известным способом.

— Аборт?

— Да. Делать это надо быстро, пока позволяет срок.

— Уже есть подобный опыт?

— Не язви. Жду завтра твоего звонка, — говорит Кирилл уже спокойнее, — пока.

Еще минут десять я стою с прижатым к уху телефоном. Делая принудительные вдохи, пытаюсь раздышаться и уложить в голове то, что услышала.

Он требует аборт. Хочет избавиться от последствий, даже не спросив моего мнения. При условии, если эти «последствия» остались от него.

Говоря проще, он предлагает мне убить нашего с ним ребенка.

Ребенка. Того самого, что сейчас сидит в моей матке.

Как это?..