Младший советник юстиции(Повесть)

— Да, ошибся! — голос Зачиняева дрогнул. Старик отошел от Трофимова и стал быстрыми шагами бегать из угла в угол. — Ошибся! — бормотал он. — Прости, друг, должен я, должен сказать!.. — Зачиняев неожиданными для него медленными и широкими шагами подошел к Трофимову. — Глушаев Григорий Маркелович, вот кто тогда на машине приезжал! — Лицо старика сморщилось. Он стал совсем маленьким, совсем старым. — Ради друга покойного молчал, ради Маркела… Ан нет, правды не утаишь.

— А с Глушаевым был Костя Лукин? — глухо спросил Бражников.

— Он.

Бражников молча опустил голову.

— Неужели мы опоздали? — тихо сказал Трофимов. — Неужели Глушаев опередил нас, и уже поздно спасать Лукина?..

В полном молчании слушали Трофимов, Осокина и Бражников печальный рассказ старика о его друге Маркеле Глушаеве.

Безземельный рязанский крестьянин, он вместе с сыном Григорием, тогда еще молодым парнем, пришел на Урал в поисках заработка. Его привлекло сюда стремление быстро разбогатеть, так, как богатели, по рассказам бывалых мужичков, уральские и сибирские старатели. Потянуло Маркела на золотишко. Мечтал он найти жилу, да такую, чтобы с выручки можно было купить лошадь, десятины две земли, поставить избу и снова приняться за свое исконное крестьянское дело. Невелика была мечта у Маркела Глушаева, но и она казалась ему несбыточной. И верно, не сбылась.

Общая горькая судьба старателей-неудачников крепкой дружбой связала Василия Зачиняева с Маркелом. А после смерти друга Зачиняев перенес всю свою привязанность на его сына.

Григорий Глушаев мало в чем походил на отца. Смолоду был он хитер и увертлив. Смолоду завелись у него дружки среди перекупщиков и промышленников. А вскоре и сам он стал старшим на одном из приисков, начал быстро богатеть.

Революция спутала все расчеты Глушаева. Он притих, затаился. Долго Зачиняев ничего не знал о его судьбе.

А Григорию не сиделось на месте. Редкие письма от него приходили то из Средней Азии, то с Кавказа, то вдруг из Магнитогорска. И всякий раз он объяснял перемену места жительства тем, что на новой работе были лучшие условия и больше платили. А работал он то снабженцем, то завхозом, то вдруг прорабом.

Старик с неодобрением относился к кочевой жизни Глушаева, а однажды, услышав бытовавшую в те дни презрительную и хлесткую кличку «летун», понял, что Григорий и есть такой вот летун, охотник за длинным рублем.

Незадолго до войны Глушаев снова появился в Ключевом. Казалось, он образумился. Стороной Зачиняев узнавал, что Григорий хорошо работает на строительстве комбинатского поселка, продвигается по службе. И это радовало старика. Частые попойки, грубость, заносчивость Григория Зачиняев извинял, как дань прошлому.

Но случилось то, что извинить уже было нельзя.

И если Громову старик рассказал лишь полправды, то теперь Трофимову он поведал всю правду о Глушаеве…

За окном послышались чьи-то шаги, и в дверь постучали.

— Входите! Не заперто! — крикнул Зачиняев.

Дверь отворилась. Первым, кого увидел Трофимов, был Костя Лукин. За ним в комнату вошли его отец и Громов.

— Товарищ младший советник юстиции, приехали к вам с рейда, — сказал, указывая на Лукиных, Громов. — Видно, что-то у них важное…

— Сергей Прохорович, — подошел к Трофимову старый Лукин. — Вот привез сына… Такое дело, что ждать да откладывать посчитал невозможным… Только прямо окажу, в этом деле он…

— Пусть говорит сам! — прерывая старика, сказал Трофимов и выжидающе глянул на Константина.

— Товарищ Трофимов… — прямо и безбоязненно посмотрел тот на прокурора. — Отец рассказал мне, что в Искре, в колхозе «Огородном»… — Лукин нетерпеливо махнул рукой. — В общем, я знаю, кто увез овощи из парников.

— Кто?

Константин по-прежнему прямо смотрел на Трофимова.

— Глушаев и я…

— И вы знали, что эти овощи крадут у колхозников? Знали? Отвечайте!

— Нет, не знал. Глушаев сказал мне, что овощи куплены комбинатом.

— Не знали?

— Нет, товарищ Трофимов. Я верил тогда Глушаеву, как отцу.

— Не знал, Сергей Прохорович, — с трудом переводя дыхание, сказал старый Лукин. — Поручиться могу за сына. Не вор он! Нет!..

— Верю. — Трофимов быстро подошел к Константину и крепко, обеими руками, обнял его за плечи. — Хорошо, что ты сам рассказал мне об этом. Но понимаешь ли ты теперь, над какой пропастью стоял? Понимаешь ли ты, каким ядом хотел тебя отравить Глушаев?

— Понимаю, Сергей Прохорович… — сказал Лукин и отвернулся, чтобы люди не увидели его слез.

38

Со дня суда прошло немало времени, и все это время Таня жила одной надеждой, что Костя придет к ней, всем существом своим ждала этой встречи.

Суд почти примирил ее с мужем. Тогда, на суде, Таня многое поняла, многое простила Константину. Оставалось лишь сделать последний шаг к примирению, но не она, а он должен был сделать этот последний шаг.

Где он был? Что он делал? Гордость мешала Тане спрашивать о муже у знакомых. Она резко обрывала разговор, когда чувствовала, что друзья хотят заговорить с ней о нем. А сама все ждала и ждала, вздрагивала от каждого стука, с надеждой вслушивалась в приближавшиеся к двери шаги.