Мюнхен

Хартманн курил сигарету, облокотившись на кузов одного из черных «мерседесов» с открытым верхом, на каких они раскатывали весь этот день. Мотор ровно урчал. Завидев Легата, Пауль широко улыбнулся, бросил окурок в канаву и затоптал. Словно заправский шофер, открыл переднюю пассажирскую дверь.

Минуту спустя они ехали по широкому бульвару мимо магазинов и многоквартирных домов. Ветер по-прежнему был теплый. На капоте трепетал флажок со свастикой. Хартманн не разговаривал, сосредоточившись на дороге. В профиль его голова с высоким лбом и римским носом казалась величественной. Каждые несколько секунд он бросал взгляд на зеркала. Беспокойство друга передалось Легату.

– За нами кто-то едет?

– Вроде нет. Не мог бы ты посмотреть?

Легат извернулся на сиденье. Дорога была пустой. Взошла пузатая луна, и в ее свете улица напоминала канал, плоский и серебристый. Кое-где в окнах магазинов горел свет. Хью не имел представления, в каком направлении они едут. Он снова сел лицом к ветровому стеклу. Машина притормозила перед перекрестком. На углу стояла пара патрульных полицейских в похожих на ведра шлемах; они следили за приближающимся «мерседесом». Завидев правительственный флажок, взяли под козырек. Хартманн поглядел на друга и засмеялся над абсурдностью ситуации, обнажив крупные зубы, и Легату показалось на миг, что Пауль не совсем в здравом уме.

– Где ты раздобыл машину?

– Дал водителю сто марок за прокат. Сказал, что хочу подъехать к девушке.

Центр города остался позади, начались предместья и заводы. Среди темных полей мерцали огни топок и труб – алые, желтые, белые. Некоторое время посреди автобана тянулись железнодорожные пути. Дорога сузилась и теперь шла по открытой местности. Это напомнило Легату о поездках из Оксфорда в Вудсток и о пабе, где они любили посидеть. Как он назывался? «Черный принц». Десять минут спустя ему уже не удавалось подавлять беспокойство.

– Далеко еще? Мне уже пора возвращаться в отель. ПМ у нас жаворонок.

– Уже близко. Не волнуйся, к утру я верну тебя на место.

Они миновали какой-то баварский городишко, погруженный в глубокий сон, и въехали на окраину следующего. Он тоже казался совершенно обычным: наполовину деревянные, наполовину побеленные каменные стены, крутые кровли из красной черепицы, лавка мясника, гостиница, гараж. Затем Легат заметил указатель с названием места: «Дахау» – и понял, зачем его сюда привезли. И ощутил смутное разочарование. Так вот в чем дело?

Хартманн осторожно проехал по пустым улицам, и наконец они оказались на выезде из города. Он вырулил на обочину, выключил двигатель и погасил фары. Справа был лес. Концентрационный лагерь располагался слева, хорошо различимый в лунном свете: насколько хватало взора, уходила вдаль ограда из колючей проволоки со смотровыми вышками; за ней виднелись приземистые здания бараков. Лай сторожевых собак далеко разносился в тишине ночи. Прожектор, установленный на одной из башен, неутомимо рыскал по широкой площади. Именно этот простор пугал сильнее всего – город, заключенный в плен внутри города.

Хартманн внимательно смотрел на него.

– Насколько могу судить, тебе известно, где мы?

– Разумеется. В газетах об этом много пишут. В Лондоне регулярно проходят демонстрации в знак протеста против нацистских репрессий.

– Ты, конечно, в них не участвуешь?

– Тебе прекрасно известно, что я государственный служащий. Мы должны сохранять нейтралитет в политических вопросах.

– Ясное дело.

– Черт побери, Пауль, не будь таким наивным! – Именно очевидность выводов задевала его сильнее всего. – У Сталина лагеря куда больше, и с заключенными там обращаются еще хуже. Или ты намерен заодно втянуть нас в войну и с Советским Союзом?

– Я просто хочу указать на то, что некоторые из тех людей, которые перейдут в Германию по нынешнему соглашению, еще до конца года окажутся здесь.

– Да. И без сомнения, они оказались бы тут при любом исходе переговоров. Если, конечно, не погибли бы под бомбами.

– Не окажутся, если сместить Гитлера.

– Если! Всегда это «если»!

Их громкие голоса привлекли внимание. Охранник с эльзасской овчаркой на коротком поводке окликнул их из-за проволоки. Пытливый луч прожектора метнулся по площади, через забор и на дорогу. Подобрался к ним. Внезапно машина полыхнула ослепительными бликами.

Хартманн выругался. Он завел мотор и включил заднюю передачу. Оглянулся через плечо, одной рукой держа рулевое колесо. На скорости они сдавали назад, рыская по дороге, пока не достигли прилегающей улицы. Тут Пауль переключил «мерседес» на первую и завертел руль. Машина развернулась в облаке пыли и дыма горящей резины. Лимузин рванул так, что ускорение вдавило Легата в кресло. Оглянувшись, он увидел, что луч прожектора продолжает тупо рыскать по дороге.

– Дурацкая это была затея, – бросил Хью в сердцах. – Представь себе картину: английский дипломат арестован в таком месте! Вези меня обратно в Мюнхен. Немедленно.

Хартманн не ответил, продолжая смотреть вперед.

– Неужели ты тащил меня сюда только ради того, чтобы доказать что-то?

– Нет. Лагерь просто был по дороге.

– По дороге куда?

– К Лейне.