Мю Цефея. Делу время / Потехе час

…Я читал о том, как двое мальчишек влюбились в одну девчонку. Один проявил малодушие, другой — смелость и находчивость. И награда в виде поцелуя досталась, естественно, второму… И тогда у первого мальчишки появилось непреодолимое желание доказать всем — себе, ему и — главное — ей, что он — не хуже, он тоже смелый, решительный и сильный. Это желание жгло изнутри, и хотелось немедленно бежать и что-то делать, и не было времени остановиться, чтобы подумать…

…Прочитав в раздевалке ту злополучную запись в дневнике Карины, я бросился в свой шалаш, набитый всяким барахлом. Руки словно жили отдельной от меня жизнью. Я плохо помню, как они вставляли в какой-то старый кожаный ремень большие ржавые гвозди… Когда стемнело, я пошел к дороге, которая вела в академгородок, где работал отчим Карины. По ее словам, он всегда возвращался за полночь. Мне и в голову не пришло, что по дороге может проехать кто-то другой.… Но это была его машина. Когда одна из шин лопнула, старенький «Опель» понесло на обочину. Съехав в глубокую балку, он несколько раз перевернулся и замер в полной тишине — из салона не доносилось ни единого звука… Тело нашли на второй день. В это самое время Карину с изрезанным осколками лицом увозила «Скорая помощь»…

«…У каждого из нас есть свои скелеты в шкафу. У одних они размером с канарейку, у других — двухметровые гиганты. Но размер не имеет значения. Даже самый крошечный скелетик, выпав из шкафа, способен ранить так, что человек не может потом оправиться всю свою жизнь… Когда-то отец изменил моей маме. И когда она об этом узнала, неизбывная боль поселилась где-то внутри нее. И отец, ежедневно наблюдая в глазах жены отголоски той боли, не смог с этим жить. Нет, он не покончил с собой, он просто сгорел за несколько лет… А мой скелет пролежал в шкафу полвека и мог бы оставаться там и дальше, если бы не стечение обстоятельств.

Я не верю в знаки судьбы.

Я знаю, что чужие истории никого ничему не учат.

Меня давно уже не мучает совесть. Журналистам она ни к чему.

Просто это — моя последняя статья. А значит, настало время раскопать последний в моей жизни секретик.

Ну, а то, что этим секретиком оказался скелет в моем собственном шкафу, — всего лишь обычное совпадение».

Вот теперь действительно все.

— Рад, что вам понравилось, — сказал я притихшим кузнечикам.

Отец молчал. Видимо, подбирал нужные слова.

Я не торопил его. Нам обоим совершенно некуда было спешить.

Реальность 2104 (автор Ольга Цветкова)

Внимание. 21 апреля сервис «Реальность 2104» прекращает свою работу. Осталось семь дней.

Дэн перечитал сообщение. Потом — еще раз. Он усиленно пытался отыскать там спасительную фразу «Профилактика» или что-нибудь про временные неполадки, но не смог. Просто закрывается.

Вообще-то Дэн обещал себе не подключаться сегодня. Сделать паузу, чтобы доказать, что нет никакой зависимости. Да, ему нравится смотреть, вспоминать, но может обойтись. И все равно подключился. Увидел это чертово сообщение. Семь дней. Всего семь, чтобы… Чтобы что?

Сегодня город снова был мертвым. Как и вчера, и позавчера, и год назад. Мертвый, покинутый Ярик. Дэн перескочил из одной камеры в другую, третью. Потухшие десятки лет назад рекламные щиты, брошенные машины, заросшие грязью витрины с едва угадываемыми силуэтами манекенов. Перекресток с оплавленным асфальтом. Небо в раме из крыш небоскребов. Чего он тут не видел?

Четвертая, пятая, шестая… Гранитная набережная над высохшим руслом Волги. Рухнувший купол старинной беседки, выжившей в эпоху искусственного интеллекта и виртуальной реальности, но не выстоявшей против забвения.

Дэн пытался вспомнить, как гулял там когда-то, но получалось плохо. Слишком много времени прошло, слишком мало осталось от того прошлого города. И все же Дэн не мог отказаться, не смотреть. Может, они были слишком похожи?

Оба мертвые.

За последний год сервис посещало всего два человека, в связи с чем мы посчитали дальнейшее его функционирование нерациональным. Приносим свои извинения за доставленные неудобства.

К черту их извинения!

И внутри заранее расползлась выжигающая мысли тоска. Они ведь не могут отнять у него это? Последнюю нитку, удерживающую память о жизни. Он не хотел забывать, что когда-то был не просто набором нулей и единиц, искрами в микросхемах, а настоящим. С руками, ногами и кровью в жилах.

Значит, закрывают просто потому, что оно больше никому не нужно? Неужели остальным плевать и они смирились с новой жизнью в цифре и готовы отказаться от памяти? Или, наоборот, настолько не хотят вспоминать?

Но все же не один… Два пользователя.

Он сам и… А кто тогда второй?