Митридат

– Для начала тебе необходимо пройти обряд посвящения на царство по персидскому обычаю,- сказал Тирибаз.- Это сплотит вокруг тебя персидскую знать. Затем тебе надлежит взять в жены Статиру, поскольку обычай женитьбы на родной сестре освящен богами в персидском царствующем доме. Так повелось со времен Ахеменидов, твоих давних предков. Став царем, Митридат, ты сможешь жить в супружестве даже с родной матерью, ибо по верованиям персов царская власть даруется богами, творцами мира, поэтому царю дозволяется все кроме клятвопреступлений. Возложив на голову царскую тиару, ты имеешь право пресечь любые пересуды самыми суровыми мерами, так как осуждать поступки царя- это все равно что оскорблять его в лицо.

– Митридат, ты можешь взять в жены всех своих сестер, если пожелаешь. И сверх того можешь иметь сколько угодно наложниц, ведь воля царя- закон,- поддержал Тирибаза Сузамитра.

– К весне нам нужно создать сильное войско, чтобы одолеть полководцев твоего брата,- сказал Тирибаз.- Пускай он вопит у себя в Синопе, будто ты самозванец. Твои друзья и сторонники знают истину, и они хотят видеть царем Понта тебя, Митридат.

Митридат удовлетворенно кивнул головой и расправил широкие плечи. Прочь печальные думы, он станет царем Понта! Станет, даже если для этого ему придется перешагнуть через труп родного брата!

* * *

Обряд посвящения на царство проходил в храме Анахиты, что возвышался недалеко от дворца на широкой площадке из белого камня. Это было очень древнее здание, пожалуй, самое древнее в Амасии.

У входа в храм Митридата встречал магупати, старший жрец. С ним было четыре младших жреца.

Все были в белых длинных одеждах и такого же цвета колпаках с отворотами, закрывающими рот. Волосы, уста и борода священнослужителей должны быть закрыты в целях ритуальной чистоты. Считалось, что священные предметы можно осквернить не только случайным прикосновением, но даже дыханием.

Свита Митридата осталась за пределами храма.

Митридат невольно поежился, когда жрецы с гулким стуком закрыли тяжелые двери у него за спиной и его обступил таинственный мягкий полумрак.

Шагая вслед за старшим жрецом, Митридат незаметно сжимал в руке рукоятку кинжала. Позади, шаркая ногами по каменному полу, шли младшие жрецы. От этого Митридату, наслышанному о лазутчиках Гергиса, было как-то не по себе.

Жрецы привели Митридата в небольшую комнату без окон с высоким потолком. Там стоял большой чан с водой. Рядом на скамье лежали сухие покрывала и расшитый золотом кандий.

Старший жрец велел Митридату раздеться донага и погрузиться в чан с водой.

– Это священная вода, сын мой,- сказал он,- она смоет с тебя пыль обыденности и суетность желаний, пробудит в тебе стремление к совершенству, тягу к великому и достойному подражания.

Митридат нехотя избавился от одежд и с еще большей неохотой расстался со своим акинаком. Забравшись в чан, он с изумлением увидел, как помощники магупати бросили его одежду в огонь, пылавший в бронзовой жаровне.

– О Арэдви-Сура!- воскликнул при этом старший жрец.-

Сюда вошел один человек, запятнанный и непросвещенный, а выйдет другой, чистый телом и помыслами. Да снизойдет на него хварэна!

После омовения младшие жрецы помогли Митридату облачиться в кандий, длиннополое царское одеяние, зауженное в талии, с широкими рукавами и плотно облегающее грудь. Надели также на Митридата пояс с акинаком.

В другой комнате, гораздо больших размеров, Митридату дали отведать горсть очищенных фисташковых орехов и выпить чашу кислого молока.

«Ну вот, помыли, приодели, напоили, накормили, теперь не помешало бы поразвлечься с красоткой на ложе»,- посмеивался про себя Митридат.

Его привели в главный зал храма с колоннами и огромным отверстием в крыше для выхода священного дыма. Посреди зала стоял жертвенник из желтого песчанника с углублением наверху, где сжигали жир и шерсть жертвенных животных, из-за чего верхушка жертвенника почернела и слегка оплавилась.

За жертвенником прямо напротив входа на каменном постаменте возвышалась женская статуя из белого мрамора. Она стояла между двух колонн, поддерживающих кровлю, так, чтобы в непогоду струи дождя не попадали на нее через отверстие в кровле.

Митридат с первого взгляда понял, что статуя изготовлена греческим мастером, по тому, с каким совершенством резец ваятеля воспроизвел в мраморе лицо богини Анахиты, ее роскошные формы, проступающие сквозь ткань виссона. Статуя была облачена в одежды как живая женщина.

В Синопе Митридату довелось вдоволь насмотреться на статуи богинь, нимф и харит, которые стоят там повсюду, не только в храмах. Он даже запомнил имена наиболее известных ваятелей прошлого и тех, что творят ныне.

Жрецы разожгли на жертвеннике огонь, бросив туда печень быка, немного овечьего жира и локон волос Митридата. В руках у старшего жреца был пучок сухих прутьев священного белого тополя. Этими прутьями он поддерживал жертвенное пламя, одновременно произнося молитву Аташ-Ниайеш. Собственно, с этой молитвы начинается возжигание любого огня, даже того, что предназначен для приготовления пищи.