Мистика

Бэрримор вырвался из рук Эдвина и вступил в импровизированный храм. Творящий ритуал увидел его и остановился, теперь он держал кинжал как оружие, а не как магический инструмент.

— Прочь, комедиант, — бросил он. — Я слишком долго ждал, чтобы мне помешали теперь. Все должно быть проделано в точности, как я некогда узнал на своем горьком опыте. Не так-то просто отделить Пай-нет'ема от его сокровища.

Человек, творивший ритуал, говорил с ирландским акцентом.

Эдвин и Катриона встали по обе стороны от Бэрримора.

— Трое сующихся не в свое дело, — презрительно усмехнулся человек. Капля его крови блестела на острие кинжала. — Для своего же блага держались бы вы отсюда подальше.

Свет в груди мумии пульсировал.

— Двадцать пять лет тюрьмы, — объявил творивший ритуал, — и месяцы ожидания шанса попасть сюда. Это новое чудо века, кинематограф, начало волновать умы, как раз когда я угодил в принстаунскую тюрьму. А теперь он распахнул мне двери, так же, как и я открываю сейчас дверь, дверь, которая будет означать наконец гибель Англии и всего, что за нею стоит.

Это был не просто безумец.

— Я знаю, кто вы, — тихо сказал Эдвин. — Деклан Маунтмейн.

Творец ритуала был удивлен.

— Что ж, значит, меня не забыли. Я думал, все остальные давно мертвы. Очевидно, Англия помнит своих врагов. Кто натравил вас на меня?

Эдвин не ответил, но Катрионе подумалось, что это не случайность. Чарльз Борегард и клуб «Диоген» редко обманывались в своих предчувствиях.

Она слышала про Деклана Маунтмейна. Некий маг из прошлого века. Его репутация была не из лучших.

— Ваша тюрьма не убила меня, — сказал Маунтмейн. — И теперь наконец я буду вознагражден. Магия свершилась. Пай-нет'ем связан. Я могу забрать камень. На самом деле, я рад зрителям. Возможно, я даже позволю вам выжить в грядущем потопе, чтобы рассказать об этом.

Он опустился возле мумии на колени и вонзил кинжал в ее грудь. Глаза ее широко открылись и полыхнули красным огнем. Но двигались одни лишь глаза, горящие древней горечью.

— Ты надежно связан, египетский глупец, — рассмеялся Маунтмейн. — Больше тебе не ходить.

Маг принялся кромсать грудь мумии, орудуя вокруг сияния, будто мясник. Он сунул руку в проделанную им дыру и извлек оттуда источник света.

Катриона могла лишь хватать ртом воздух. У нее кружилась голова.

Это был огромный драгоценный камень, пылающий собственным внутренним огнем.

— С помощью этого я вызову катаклизм, память о котором будет жить и тогда, когда Солнце остынет.

Эдвин вскинул револьвер и выстрелил в Маунтмейна.

Маг расхохотался. Она видела,как пуля ударила его в лицо, как по лицу пробежала рябь, будто по отражению в воде, и исчезла. Пуля ударилась в кирпичную стену в дюжине футов позади Маунтмейна.

— Камень Семи Звезд признал меня! — провозгласил маг. — Как некогда признал он этого мертвеца.

Маунтмейн наступил пяткой на голову мумии, кроша ее в пеленах. Глаза Пай-нет'ема больше не двигались.

— Я — Сокрушитель империи!

Хохот Маунтмейна заполнил туннель. Глаза его горели, и в каждом отражался «Семь Звезд».

Что бы ни сделал с ним камень, он еще и превратил его в воплощение злодея из мелодрамы, роль которого он теперь разыгрывал. Маунтмейн вел себя в точности как негодяй из «Друри-Лейн», [47]угрожающий выгнать мать героини из дома на холодный снег, если та не подчинится его злой воле.

Камень добрался до них.

Катриона почувствовала его зов. Она сопротивлялась ему, но тщетно, будто маленькая девочка, которую хотят привязать на рельсах.

— О злодеянье! — громогласно возвестил Бэрримор. — Эй! Закройте двери! Предательство! Сыскать! [48]

Эдвин сделал еще один бесполезный выстрел, на этот раз в камень.

Джон Бэрримор бросился на Деклана Маунтмейна.

Нерешительность Гамлета была отброшена, и он стал воплощенным Шерлоком, чей острый разум побуждал к немедленным действиям.

Она видела, как изумило Маунтмейна это нападение, как оно почти позабавило его…

Руки Бэрримора потянулись к его горлу.

Они сцепились, словно раскачиваясь над пропастью Рейхенбахского водопада. Маунтмейн яростно отбивался, как делал это перед включенной камерой. Он бил Бэрримора по голове громадным камнем, и на пол туннеля падали кровавые отсветы.

Бэрримор завладел кинжалом Маунтмейна и вонзал его во вздымающуюся грудь мага.

— Клинок отравлен тоже, — цитировал Бэрримор. — Ну, так за дело, яд!

Похоже, кинжал подействовал на Маунтмейна сильнее, чем пуля.

Эдвин прикидывал шансы.

— «Семь Звезд» нельзя просто взять, — сказал он. — За него надо сражаться. Его нужно заслужить.

Как всегда, Катриона злилась на то, что от нее что-то скрывают. Но смысл происходящего она поняла.

Бэрримор и Маунтмейн дрались как тигры. Опрокинулся светильник, огонь растекся по белым линиям созвездия. Тени плясали на стенах и извивались на исказившихся лицах мага и кумира публики.

— Вот, блудодей, убийца окаянный, пей свой напиток…

— Погаси звезды, — велела Катриона.

Эдвин сразу понял.