Мистик Томас Свит

Могильщик одет в охристый костюм, кое-где виднеются заплаты, пришитые мужской рукой, отбитые ботинки, униформа для такой специфической работы неизвестна, поэтому он выглядит скромно, без вкуса стиля, но не отталкивающе. Пожилые люди частенько наряжаются почтенно, хотя это им уже не к лицу, да и статность давно ими утеряна, несмотря ни на что, они хотят казаться в глазах ближних добропорядочно, элегантно, словно это некий долг перед летами, непосредственность в одежде непозволительна. И только те, кто прожил свою жизнь не как заведено обществом, но вышло гораздо проще и безответственней, то отношение их к тканям скрывающих наготу крайне несносное и бесстрастное, что довольно мудро.

Они в молчании прибывали, словно кладоискателя сомнамбулы, но старик нарушил тишину и заговорил.

– Как ваше имя, мистер? Чтобы отблагодарить вас, мне нужно знать.

– Астерий Мун, поэт.

– Никогда не слышал. Ну что ж, приятно познакомиться. Значит пишите.

– Ежедневно.

– Меня всегда мучил вопрос, а почему вы это делаете? Вот я копаю, чтобы вскоре в эту могилу положили гроб с телом умершего, а вы, зачем?

– Для себя. Ничего другого делать я не умею.

– Как же, копать вы я смотрю мастер, смотрите, почти закончили всю мою работу. Говорите, для себя, пусть будет так.

– Да, так нужно. – Астерий немногословен, впрочем, как всегда, в народе ходит заблуждение, что писатели, чье призвание заключается в правильной фразеологии, богатстве лексикона, грамматики и других качеств которые присущи летописцу, предполагают и даже убеждены, в его красноречии, ораторских способностях, в приятном голосе и завораживающих дух формулировках и, безусловно, чувстве юмора. Однако неправильно так думать. В большинстве случаев писатели болтливы, поэтому успешны. Астерий же другого склада, письмо его намного обширней, краше, чем простейшие словосочетания повседневности.

Вы, должно быть, заметили какие в книгах, романах запредельные диалоги. Неужели люди могут так беседовать? Невольно спрашиваешь себя и автора, уж слишком они сложны и осмысленны, в реальной жизни редко, почти никогда не услышишь подобную речь. Может быть, мы живем в другом времени, сейчас даже у главы государства простейшая речь приправленная жаргонизмами. Еще помните, как влюбленные объясняются в любви, рассказывают о своих чувствах на возвышенных тонах, без тени сомнения, с уверенностью истинности наплыва страстей. В реальной жизни если искренне любишь, то впадаешь в некий ступор, что диву даешься, произносишь не то, что ночами придумывал и складывал в отдельную стопку, то есть говоришь полную чушь. Когда слова не вяжутся, чувствуешь себя глупым и опозоренным, но сказавши хотя бы одно, самое главное, забываешь о прошлых неудачных выпадах, делаешь акцент и смысл передан. Почему же авторы бояться боязни персонажей тогда, когда в реальности наступает дикая дрожь по всему телу, становишься сырым как губка, заикаешься, падаешь на ровном месте, и чего только не происходит при разговоре с любимой, и так всегда, и привыкнуть к тому невозможно. Речь это не единственное средство общения, но, к сожалению, оно главенствует. И если вы не придерживаетесь это мнение, то теряете много кусков пирога общества. Что неправильно, уж слишком завышена значимость языка на мировой арене. Жаль, но ничего не исправить, словоблуды успешны, в то время как безмолвные люди упрекаемы и неудачливы, когда дело касается словесной подачи себя или своего дела, передачи информации. Астерий принадлежал к их немногочисленному числу.

Старик без лишних расспросов проводил мистера Муна до главных ворот, так как работа была окончена, помощь в полной мере оказана. Поблагодаривши, они распрощались, каждый направился своей дорогой. Первое желание Астерия, отправиться домой, дабы переварить случившееся, то могло бы исполниться, однако не всё было так просто, его будто снова осенила безумная идея. Не будучи гением, он вознамерился совершить некоторые странности. И пока он благополучно преодолевал улицы, стуча каблуками по мостовой и скверам, некоторые прохожие уже спешили на работу, опоздание которых чревато выговором или увольнением, поэтому многие неслись быстрее, чем он тогда за воронами. Пока он идет к намеченной цели в должности свободного художника, стоит поведать, в чем именно суть его замысла. Он решил совершить короткий, но многообещающий визит, утреннее свидание. Так как круг его знакомых узок, начинается и заканчивается на миссис Чойс, то не трудно догадаться к кому он идет; к кому – это конечно важно, но и для чего гораздо важней, причина, к сожалению, размыта, неудобочитаема, особенно в многострадальной душе поэта. Упомянуть о ней непременно придется, их отношения движутся к развязке, как впрочем, и сама повесть. Извиниться он желает, что же еще, проверить правдивость ее слов на счет свадьбы и, безусловно, расставить все точки и запятые между ними: стоит ли ему на что-то надеяться и стоит ли отчаиваться.

Глава шестая