Мisol

– И вообще! Зачем она деньги взяла? Это, между прочим, неправильно и незаконно.

Антон громко рассмеялся на ее слова. Я перевела взгляд в его сторону. Мне стало интересно, что же он ответит на это.

– Григорьевна! Как можно прожить на ту зарплату, которую ей платят?! Всем хочется кушать, коммуналку надо отдавать каждый месяц. И вообще – жить, как нормальные люди.

Скрестив руки, он покачал головой из стороны в сторону, продолжая смеяться.

– Кстати! Насчет этого.

Арина подняла вверх указательный палец.

– Еду как – то в автобусе и рядом сидят мужик с бабой. Ой!

Она смущенно взглянула на меня.

– Марьям Руслановна, ничего, что я так немного не культурно выражаюсь?

– Ничего.

Улыбнувшись, я коротко кивнула ей, и сказала:

– Я смотрю, у тебя «ооочень весело» прошло дежурство, что тебя аж распирает изнутри!

Если бы сейчас сохранились профсоюзы или что – то вроде партии, Арина однозначно была бы в числе передовиков.

– И не говорите, Марьям Руслановна! Вы не представляете, что это было!

– Ну, смотря с какой стороны зайти. О «веселье» ночного дежурства мне известно не понаслышке.

Я снисходительно взглянула на студентку, показывая, насколько достаточно я осведомлена в этом вопросе.

– Ну, не суть важно. Я продолжу, ладно?

Девушка вопросительно посмотрела на меня.

Я утвердительно кивнула.

– Так вот едут и обсуждают врача, невролога, по – моему, если не ошибаюсь. Видите ли, пришлось ей заплатить, чтобы она нормально! провела осмотр. И самое интересное, что выяснилось потом в процессе разговора – они сами ей деньги дали, потому что без этого, видите ли, она бы их правильно не пролечила.

Арина возмущенно смотрела на меня, вскинув вверх брови.

– Едут и обсуждают ее на весь автобус! Бедная женщина, у нее, наверное, уши горели, как семафоры и икота напала! Ну, я слушаю весь этот бред на протяжении, ну где – то, наверное, двадцати минут, и не выдержав, поворачиваюсь к ним и спрашиваю:

«– У вас есть дети?»

Они от неожиданности аж замолчали.

Спрашиваю дальше:

«– Они любят ходить в зоопарки, покушать вкусно, не говоря уже о том, чтобы на море съездить?» Они отвечают, что типа да есть и все такое. Ну, я им говорю, что вот у этого врача тоже есть дети, которые также хотят есть, кататься на карусели, и жить нормальной человеческой жизнью! А на зарплату, которую она получает просто физически невозможно прожить так хотя бы неделю. Потому что продукты дорогие, коммуналку оплатить надо, одеться, обуться! И все эти копейки она получает с бонусом в виде таких как вы!

Девушка сделала глубокий выдох после столь гневной тирады и откинулась на стул.

– Они тебя там не съели? Странно, что ты еще сидишь здесь живая и невредимая.

Антон, ухмыльнувшись, подмигнул Арине.

– Слава Богу, подошла моя остановка и я вышла. Иначе точно не выбралась бы оттуда.

Ребята все дружно засмеялись и ненадолго замолчали.

– Марьям Руслановна, а вот скажите.

Я повернула голову – Динара пристально смотрела на меня.

– Вы – врач – гематолог. У вас бывают такие ситуации с родителями больных детишек?

Я ненадолго задумалась. Были ли у меня такие ситуации?

– Скорее нет, чем да. Родителям моих пациентов приходится сталкиваться с неизбежностью, из которой нет выхода. Они прекрасно понимают, что единственные, кто может помочь им – это мы доктора.

– Вы так литературно говорите об этом. У вас прям талант!

Азрет удивленно приподняв брови, посмотрел на меня. Я смутилась.

– Не думаю, что грамотное выстраивание предложения является писательством.

– Ну, я бы так не смог!

Азрет пожал плечами и почесал голову.

– Просто тебе еще не пришлось разговаривать с мамочками.

Я снисходительно улыбнулась.

– Попытаться донести до них нужную информацию, это больше чем талант писательства. Это дар!

– Может быть.

Азрет, почесывая подбородок, задумчиво посмотрел на сидящую напротив Карину.

– А скажите, у вас была ситуация, в которой вы поступили неверно? Ну, то есть поставили неправильный диагноз?

– Антон!

Карина бросила предостерегающий взгляд на Азина.

– Карин, все в порядке. Это очень правильный вопрос. Как говорил мой учитель Виталий Олегович, у каждого врача есть свое особое кладбище, которое он зарывает глубоко в памяти.

Я оперлась рукой о стол и положила на нее подбородок. В голову пришли воспоминания о моем первом пациенте.