Миры Роберта Чамберса

— Непонятно, правда? Мне тоже было непонятно, когда я только его развернул. Но длилось это недолго. Чтобы понять, что произойдёт дальше, вам нужно хотя бы вкратце знать очерк той мифологии — если это и впрямь всего лишь мифология, — в которую тайна эта уходит корнями. Очевидно, мой дядюшка Амос знал всё это и верил в неё, ибо различные пометки, разбросанные по полям его запретных книг, говорят о знании, намного превосходящем моё. Мифология эта явно имеет общие источники с нашей легендарной Книгой Бытия, но сходство весьма невелико. Иногда меня подмывает сказать, что эта мифология намного старше любой другой, а в том, чего недоговаривает, она заходит ещё дальше и становится поистине космической, вне времени и возраста. Существа её — двух природ и только двух: это Старые, или Древние, они же Старшие Боги космического добра, другие же — создания космического зла. Эти последние носят множество имён, принадлежат к различным группам так, словно связаны со стихиями и в то же время превосходят их. Есть Твари Воды, таящиеся в глубинах: Твари Воздуха, что с самого начала скрывались за пологом времени; Твари Земли — ужасные одушевлённые останки далёких эпох. Невероятно давно Старые отлучили всех Злых от космических пространств и заточили их во множестве узилищ. Но с ходом времени Злые породили себе адских приспешников и те стали готовить им возвращение к величию. Старые безымянны, но сила их, очевидно, всегда будет велика и они смогут сдерживать неприятельскую силу… Так вот, Злые, видимо, часто ссорятся, как и меньшие существа. Твари Воды противостоят Тварям Воздуха, Твари Огня — противники Тварей Земли; тем не менее все они вместе ненавидят и боятся Старших Богов и не оставляют надежды когда — нибудь их разгромить. В бумагах моего дяди его неразборчивым почерком выписано множество жутких имён и названий мест: Великий Ктулху, озеро Хали, Цатоггуа, Йог — Сотот, Ньярлатхотеп, Азатот, Хастур Невыразимый, Юггот, Альдонес, Тале, Альдебаран, Гиады, Каркоза и другие. Всех возможно разделить на смутно определённые классы, если судить по тем дядюшкиным заметкам, что мне теперь понятны, — хотя многие суть неразрешимые загадки и я не могу пока даже подступиться к ним; а многие заметки к тому же написаны на языке, которого я не знаю и сопровождаются таинственными и странно пугающими символами и знаками. Но из того, что я понял, можно заключить, что Великий Ктулху — одна из Тварей Воды, а Хастур — из тех, кто без устали скитается по звёздным пространствам; и ещё по туманным намёкам в этих запретных книгах можно понять, где некоторые такие существа обитают. Так, я полагаю, по этой мифологии, Великого Ктулху изгнали под земные моря, а Хастура — в открытый космос, туда, «где висят чёрные звёзды», а место это считается Альдебараном в Гиадах и упоминается Чамберсом, когда тот повторяет «Каркозу» Бирса[8]… А теперь что касается записки от тибетского жреца: в свете всего этого ясно лишь одно. Хэддон, вне всякого сомнения, совершенно определённо «Тот, Кого Нельзя Именовать» — не кто иной, как сам Хастур Невыразимый!..

Я вздрогнул, когда голос его вдруг смолк: настойчивый шёпот Пола Таттла как — то гипнотизировал, убеждал меня гораздо сильнее власти самих слов. Где — то глубоко, в тайниках моего рассудка, отозвался некий аккорд — мнемоническая связка, которой я не мог пренебречь, но не мог и проследить её: она вызывала ассоциации с беспредельной древностью, словно космический мост, уводящий в иное место и время.

— Вроде всё логично, — наконец опасливо вымолвил я.

— Логично! Хэддон, всё так и есть — не может не быть! — воскликнул он.

— Допустим, — сказал я. — Ну и что?

— А если это так, — с горячностью продолжил он, — получается, что мой дядя Амос дал обещание подготовить пристанище к возвращению Хастура из тех пределов открытого космоса, где тот сейчас заточён. Где это пристанище, каким именно может оказаться такое место, меня до сих пор не очень занимало, хоть я, возможно, и способен догадаться. Но сейчас не время для догадок и, всё же, судя по другим имеющимся свидетельствам, кое — какие умозаключения вполне допустимы. Первейшее и важнейшее — само по себе явление двойной природы: ergo[9], что — то непредвиденное предотвратило возвращение Хастура при жизни моего дядюшки, однако себя проявило некое другое существо. — Он взглянул на меня с нехарактерной для него открытостью и без малейшей нервозности. — Что же до улик такого проявления, я бы предпочёл их сейчас не касаться. Достаточно сказать, что, я полагаю, доказательства у меня есть. Итак, возвращаюсь к первоначальной посылке… Среди дядиных пометок на полях две или три особенно примечательные — в «Тексте Р’льеха»; и впрямь, в свете того, что нам уже известно или можно оправданно предположить, эти записи крайне зловещи и угрожающи.

На этих словах он раскрыл древнюю рукопись и обратился к началу повествования.