МИРЫ ПОЛА АНДЕРСОНА Том девятнадцатый

— Почему именно его? — очень тихо спросил Коффин. — Он еще совсем мальчик. Мы отметили его девятнадцатилетие... всего дважды десять дней назад. Если бы это было на Земле, то ему еще не хватило бы двух месяцев до пятнадцати лет.

— Вы знаете почему, Джош. Он еще юноша, согласен, но он самый старший из всех экзогенов.

Коффин так и застыл.

— Мне это слово не нравится.

— Извините. Я не хотел...

— Только потому, что он выращен в искусственной среде, а не в матке, и из присланных с Терры клеток, а не от прибывших сюда родителей, Дэнни вовсе не стоит на низшей...

— Конечно! Бесспорно! Как могут три тысячи человек создать достаточно большой генетический фонд для будущего, особенно если они живут в условиях такой среды обитания, если они не привнесут...

— ...еще и потенциал миллиона родителей. Когда вы женитесь, вас все равно обяжут взять в семью на воспитание одного из таких детей.

0‘Малли поморщился. Его Нора умерла в год Эпидемии. Как- то получилось, что он с тех пор не имел ничего, кроме нескольких коротких связей. Возможно, это потому, что он сам никогда подол­гу не задерживается на одном месте. Ведь здесь такое обширнейшее поле для открытий и так мало людей, способных эти открытия совершать. А это необходимо, если человек вообще хочет выжить на Рустаме.

И вот он — 0‘Малли — живет на Рустаме и в известном смысле перекладывает свои общественные обязанности на других — на жена­тиков. На Земле исчисляемый миллиардами человеческий род — просто ржа, просто чума для планеты, а на Рустаме человек — существо редкое и одинокое, он еле-еле ухитряется здесь выжить. Его численность должна расти, и расти с максимальной скоростью. И не только для того, чтобы обеспечить планету такими необходи­мыми рабочими руками или даже умами. Существуют гораздо бо­лее тонкие последствия недонаселенности, которые могут оказать­ся губительными для местного человечества. Если, например, ро­дителей слишком мало, то значительная доля их биологической наследственности теряется, поскольку отнюдь не всегда она вопло­щается в детях, зачатых ими в течение жизни. Спустя несколько поколений люди делаются все более и более похожими друг на друга. А именно разнообразие есть ключ к способности адаптиро­ваться, а адаптация в конечном счете — ключ к выживанию.

Частное, хотя и важное решение проблемы лежит в усыновле­нии. Космические корабли были переполнены поселенцами. Они, конечно, не могли везти много растений и животных. Но ведь можно везти семена — и тех и других. Замороженные сперма и яйцеклетки могут храниться очень долго — до тех пор, пока не настанет время соединить их и вырастить новый организм в про­бирке. Все это полностью оправдалось в отношении собак и до­машнего скота, а поэтому могло быть применено и к человеку. Вырастет в пробирке, женится и будет размножаться обычным пу­тем, а следовательно, передаст своим уникальные хромосомы всей расе.

Однако это лишь частичное решение. Первопоселенцы и их потомки тоже должны выполнять свой долг.

Коффин увидел, как омрачилось лицо 0‘Малли, и заговорил уже мягче:

— Неважно. Я понял вас. Вы вспомнили, что Дэнни может хорошо выносить природные условия низменностей.

Второй мужчина тоже взял себя в руки.

— Да, — ответил он. — Я думаю, что в данном случае доноры были выбраны именно с учетом этого. И надо сказать, нам с ним здорово повезло — ведь это была одна из первых таких попыток. Слушайте... Это путешествие наверняка будет трудным. Так бывает всегда, когда вы отправляетесь туда, где все не похоже на Терру, да вдобавок и вообще никому ничего толком не известно. Вот почему я держал в тайне, что Дэнни будет для этой экспедиции наилучшим партнером из всех возможных. Не думаю, что риск будет слишком уж большим. Тем не менее множество любителей совать свои носы куда не следует поднимут крик, что мальчика нельзя подвергать таким опасностям, особенно если об этом станет известно заранее. Вот я и подумал... чем поднимать шум в общине... Я счел, что решение должны принять вы... И, конечно, Тереза.

— А почему бы не Дэнни?

— А? — 0‘Малли ужасно удивился. — Я... ну... я почему-то ре­шил, что он наверняка захочет пойти. Приключения... и настоящие весенние каникулы... К тому же, когда он был еще малышом, он один-одинешенек отправился к Расщелине...

— И заблудился, — холодно закончил Коффин. — Его еле спас­ли — чуть ли не вырвали из когтей гигантской меч-птицы, которая уже нацелилась разобрать его на части.

— Да, но все-таки он спасся. И это доказывает, что он был, вернее сказать, есть первый коренной рустамец, то есть человек, который может на этой планете жить где угодно. Я не забыл, что этот случай сделал его настоящей знаменитостью.