Миры Пола Андерсона. Том 9

Он прошел в ванную комнату и обнаружил атрибуты цивилизации: проточную воду, мыло, ножницы, бритву и большое зеркало. И хотя все эти предметы имели вид не совсем привычный, он покинул ванную заметно посвежевшим. На широкой кровати в спальне его уже ждало приготовленное кем-то платье: шелковая рубашка с длинными рукавами, пурпурный атласный камзол, карминные панталоны, короткая голубая пелерина, черные бархатные туфли — все прошитое золотой нитью, украшенное драгоценными камнями и отороченное мехом. Наряд сидел на нем как влитой. В углу спальни он обнаружил рыцарское снаряжение, в том числе и меч с круглым эфесом. Альфрик сдержал слово.

— Достойно и пышно предстанешь ты перед дамами, сэр Хольгер, — объявил Хуги. — И, глядишь, кого-то из них покоришь. Они, говорят, против тут не бывают.

— Хотел бы я знать, с какой стати они так любезны, — сказал Хольгер.

— Чего не знаю, того не знаю. Может, они расставляют силки. А может, Альфрику просто приятно тебе угодить. Не поймешь, что тут, в Фейери, у них на уме. Да они, пожалуй, и сами не знают толком, чего хотят.

Появился гоблин и почтительно известил, что обед подан. Хольгер последовал за ним. Вновь лабиринт коридоров, потом какой-то дымчато-голубой зал и, наконец, — столовая. Назвать это помещение залом значило оскорбить его. Больше всего оно походило на стадион. В центре стоял невероятных размеров стол, рыцари и дамы окружали его, как радуга. Вокруг хлопотали слуги, откуда-то лилась музыка, смех и веселые возгласы витали в воздухе.

Хольгера усадили по левую руку Альфрика, между герцогом и женщиной по имени Меривен. Впечатление, которое произвели на него ее лицо и фигура, было таким сильным, что он едва разобрал ее имя. Однако, усевшись, он предпринял мужественную попытку завязать с ней салонную беседу.

Она охотно отвечала на его более чем неуклюжие реплики. Прислушиваясь к разговорам вокруг, Хольгер отметил, что искусство беседы было здесь на высоте: ум, поэтичность, остроумие, цинизм — виртуозное фехтование велось по правилам, которые были для него слишком сложны. Что ж, бессмертным, у которых нет иных забот, кроме охоты, магии и сражений, свойственно увлекаться софистикой. Каждому свое. Если бы еще у него так не кружилась голова от присутствия Меривен…

— В самом деле, — говорила она, обратив к нему лицо фантастической красоты, — ты отважный человек, рыцарь, коль дерзнул явиться сюда. А какой прекрасный и беспощадный удар нанес ты черному латнику — о, просто чудо!

— Ты видела? — изумился он.

— Да, я наблюдала — в Черном Колодце. Только не спрашивай меня, что это было, шутка или покушение. Молодым мужчинам, сэр Хольгер, не всегда полезно знать слишком много. Капелька сомнения избавляет от лишнего веса, — мелодично рассмеялась она. — Но скажи мне, зачем ты здесь?

— А разве дамам не вредит лишний вес?

— Насмешник! Но я рада, что ты здесь. Ничего, что я так говорю? Не слишком откровенно? Просто мне кажется, что между нами проскочила какая-то искорка…

— Скорее, пробежала кошка, — усмехнулся Хольгер.

Она улыбнулась. Хольгер почувствовал себя персонажем шекспировской драмы — с той разницей, что он должен был сочинять остроты сам, а обед, в отличие от запасов его остроумия, грозил никогда не кончиться.

Но в конце концов это произошло, все поднялись из-за стола и перешли в другой зал, который предназначался для танцев и был еще огромнее. К счастью, танцевать его не заставили.

Как только зазвучала музыка, герцог отозвал его в сторону.

— Не угодно ли пройти со мной, сэр рыцарь? — сказал он. — Нам лучше поговорить в спокойной обстановке и с глазу на глаз. Боюсь, что потом мне будет непросто украсть вас хоть на минутку у наших дам.

Они покинули зал и вышли в сад. В фонтане журчала вода, в кустах распевал соловей. Они неторопливо двинулись по тенистой аллее.

— Итак, в чем твои затруднения, сэр Ольгер? — нарушил молчание герцог.

Хольгер рассказал ему все без утайки. Альфрик внимательно слушал, время от времени переспрашивая и не выказывая ни малейшего удивления. Когда Хольгер умолк, герцог вынул из-за пояса стилет и в задумчивости стал крутить его в руках. Хольгер заметил выгравированную на белом надпись: «Пламенное лезвие».

— Диковинная история, — произнес герцог. — Самая диковинная из всех, какие я когда-либо слышал.

— Но… ты сможешь мне помочь, благородный герцог?