Миры Пола Андерсона. Том 3

Она припала к нему:

— С тобой я не одинока. Эти ужасные слухи, эта штуковина в небе, завтрашнее утреннее собрание… Неужели тебе самому приятно будет пробудиться в одиночестве?

Он вздрогнул.

— Нет. Но ты… ты можешь легко пригласить кого-нибудь посимпатичнее, трезвенника, без тоски сердечной по барменше, оставшейся в Юропе. Ну что я для тебя?..

— Ты? Ты поешь песни, веселые или безумные, но тем не менее песни, и ты всему придаешь какую-то странную осмысленность…

— Моя дорогая, — вздохнул он. — Я не пророк, и ничего хорошего нас не ждет. Изгнанный принц часто возвращается слишком поздно или просто для того, чтобы умереть. Но ради твоего покоя я не скажу более ничего. На наших глазах умирает весь мир, чтобы возродиться, но в образе, совершенно нам незнакомом, а роды — как известно — болезненнее смерти.

— Я хочу, чтобы ты был здесь.

— Ну-ну, — сказал он неровным голосом. — Старый Плик, бесполезный во всех прочих вопросах, может поделиться только крохой тепла… Но что бы с нами ни случилось, Сеси… Ладно, Лисба, это великолепное ложе будет сегодня твоим. Давай попробуем, может быть, уместимся на нем вместе…

Он обнял ее одной рукой, а другая — потянулась к бутылке.

Глава 26

1

— Ах нет, нет, нет! — простонала Роника. — Они не могут… Вы не должны…

Голос Эйгара Дренга полз из приемника:

— Мы должны. Во всяком случае мы сделаем это. Подавляющим большинством голосов принято решение драться. Что, если Джовейн блефует? Никогда прежде Домен не воевал с мирными жителями! Ну а если он решится на это, ну что ж: мы надеемся, что свободный народ сможет выстоять против него, пока не взойдет Орион. На всякий случай мы предупредили, чтобы на Кенайском полуострове все оставили дома.

— Но если они потеряют все, что имеют… О, я надеюсь, что маураи вышлют за ними корабли, но люди будут в отчаянии и… нельзя разбивать их жизни, подобно хрусталю… ради собственной выгоды. Вы замещаете здесь правительство.

Горечь хлестнула назад.

— Не надо приказывать мне, что делать. Мы бы не попали в эту ситуацию, если бы ты не предала нас.

Роника осела в свое кресло и закрыла ладонями лицо. Из кресла пилота Иерн услышал, как пролетел тихий стон.

Он посмотрел наружу. Корабль висел носом к планете, на высоте ста пятидесяти километров. Освещенная солнцем Земля манила своей красотой. Прямо под ним раздвигалась гряда облаков. В разрывах проглянуло бирюзовое игривое море… Земля — бурая, рыжая, покрытая свежей зеленью. На глазах его облака расступались. На севере небеса были чисты — над лесами и полями Юконской котловины, над серебристой жилкой реки вплоть до снежных пиков, вздымающихся в лазури, переходящей в полную звезд черноту.

Над облаками повис блеклый шар. На таком удалении он казался диском примерно в половину полной луны. Там и сям металл на ней отбрасывал свет свирепыми искорками.

— Вызываю Скайгольм, вызываю Скайгольм, — скрежетнул Иерн в собственный передатчик. — Джовейн, отвечай: ты не посмеешь этого сделать! Честь аэрогенов и духи предков запрещают тебе!

Безусловно, его слышали в аэростате. Иерн говорил на частотах, на которые был постоянно настроен главный приемник. В ответ на его прежнее обращение верховное командование маураев согласилось подсоединить его к своей всемирной радиорелейной сети, пока Иерн кружит вокруг планеты. Слушали агенты Джовейна, слушал и сам Капитан, как Роника разговаривает со своим прежним начальством. Но Джовейн не отвечал… не отвечал.

«Орион» вновь уходил на север по почти полярной орбите, которая пронесет его над Нозеланном и — когда Земля повернется — над Франсетерром. Съежившийся аэростат остался внизу со злодейским полумесяцем на лике. Корабль торопливо погружался в ночь.

Роника плакала. Слезы текли по щекам и капельками рассеивались в микрогравитации. Лучи заходящего солнца искрились на них, как на бриллиантах. Собственные слезы Иерна — непролитые — застряли в горле.

— Это не блеф, — сказал он тяжелым тоном. — Я не знаю Джовейна достаточно хорошо, но понимаю, учитывая психологию аэрогенов, насколько серьезно он ввязался в эту историю. Обычно никто не угрожает, если не готов исполнить свои угрозы. Кроме того, возможны личные мотивы. Месть заставила его пренебречь разговором со мной. Я должен увидеть, как он разрядит свои лазеры, — это еще одна доза мести.

— Милостивый Иезу, — прошептала Роника… неверующая.

— Волкам следовало бы сдаться, чтобы сохранить хотя бы свои жизни, на прочее рассчитывать нечего. Но это не будущее, а труп. Что же выходит — они фанатики, такие же безумцы, как их враги?

Она подняла голову.

— Не говори этого! — взорвалась. — Это свободный народ! — Она осела. — Некогда я принадлежала к ним.

Он схватил ее за плечо:

— Ты до сих пор принадлежишь к ним, дорогая. Дренг был с тобой… справедлив… учитывая всю тяжесть его положения. — И скорбным тоном добавил: — Мы с тобой полагали, что поступаем правильно: иначе, вне всякого сомнения, болото лжи и бесчестия засосало бы всех.

Под его рукой она напряглась и поежилась.