Миры Пола Андерсона. Т. 8. Операция “Хаос”. Танцовщица из Атлантиды

— Хорошо. Но похоже на рассуждения сумасшедшего. — Барни вытер глаза. — Черт, у меня, должно быть, на что-то аллергия.

Однако когда мы прощались, не у одной Дженис были мокрые глаза. А в моем мозгу прозвучало серьезно:

«Больше я не могу помогать вам, Стивен Павлович, Вирджиния Вильямовна, Янош Фаркасович и кот, у которого есть и собственная душа. Теперь я становлюсь лишь наблюдателем и регистратором, ради собственной любознательности. Я никак не обременю вас, ничем не помешаю. Вы просто не заметите моего присутствия. Отправляйтесь с Богом».

Я почувствовал, как он удаляется из моего сознания куда-то в глубь мозга. И вскоре он превратился лишь в нечто доброе и хорошее, случившееся со мной пару часов назад. Впрочем, нет. Я подозреваю, что спокойствие, не покидавшее меня во все время нашего предприятия, держалось на его неосознаваемом присутствии. Он ведь не мог перестать быть самим собой.

Держа наши метлы, мы с Джинни рука об руку вошли в центр магических фигур. Свартальф шествовал впереди. Мы с Джинни поцеловались и шепотом пожелали друг другу удачи, после чего натянули маски. Наши друзья прочли чары. Вновь вокруг нас сгустилась тьма, собралась энергия, загремел гром и сверкнула молния. Я крепко обхватил своих спутников, чтобы нас не разметало в стороны. Сквозь нарастающий шум я слышал, как моя ведьма вслух читала пергамент, на котором стояло имя Виктрикс, чтобы свидетельство о рождении девочки привело нас прямо к ней сквозь дьявольское пространство-время.

Комната, мир, звезды и вся Вселенная начали вращаться, а мы стояли в центре вихря. Все вертелось быстрее и быстрее, пока не слилось в нечто неразличимое. Мы слышали лишь рев, похожий на рев водопада. Последний проблеск света умчался с бешеной скоростью; а мы окунулись в вечность. И был ураган, и был страх… и мы не смогли бы пройти сквозь все это, если бы нас не вело имя Валерии Виктрикс.

Глава 32

Должно быть, я потерял сознание на минуту или на тысячелетие. И внезапно очнулся, когда наш полет закончился и мы прибыли.

Неизвестно куда.

Я прижал Джинни к себе. Мы осмотрели друг друга, но не нашли никаких ран. Свартальф тоже был в полном порядке. И он не требовал внимания к себе, как обычно. Больяй заставил его отправиться на разведку, и Свартальф крадучись пошел по расширяющейся окружности.

Я осторожно снял маску. Дул пронизывающий ветер, воздух был отчаянно холодным — но чистым… даже стерильным.

Стерильность. Это оказалось основным качеством того места, куда мы попали. Небо здесь было абсолютно и бесконечно черным, но при этом мы каким-то образом видели звезды и уродливо тлеющие планеты, движущиеся по хаотическим линиям; они почему-то казались точками еще более глубокой тьмы — это было не отсутствие, а отрицание света. Мы стояли на голой равнине, твердой, серой и плоской, как бетон; однообразие не нарушалось ничем, кроме рассыпанной кое-где гальки и валунов безобразных очертаний. Свет — тусклый, бесцветный, невыразительный — шел снизу, от почвы. Взгляду не за что было зацепиться. К тому же равнина не имела горизонта; она тянулась бесконечно. Все было безжизненно; лишь ветер, свистящий и завывающий, создавал ощущение движения.

Я подумал, что, хотя мне и пришлось повидать в жизни немало неприятного, ничто не было таким отвратительным, как этот пейзаж… Нет. Видывал я кое-что и похуже. Пустую кроватку моей дочери…

Джинни тоже сняла маску, оставив ее висеть на груди, и резко передернула плечами. Ветер облепил платье вокруг ее тела.

— Я-то б-была готова защищаться от пламени, — сказала Джинни. Ее слова прозвучали как исторически значимая фраза.

— Данте описывал седьмой круг ада как место весьма холодное, — ответил я. — Похоже, он и в самом деле кое-что знал. Где же это мы?

— Понятия не имею. Если чары имени подействовали, вкупе со всем остальным, то мы — на той же планете… если, конечно, слово «планета» тут применимо, — где и Вэл.

— Но все здесь не похоже на то, о чем сообщали предыдущие экспедиции.

— Да. Но и наш переход был другим. Мы использовали совсем иные ритуалы и проскользнули сквозь время, как сквозь воронку. Вернуться будет легче.

Свартальф исчез за большим камнем. Мне это не понравилось.

— Kommen Sie zuriick! — крикнул я. — Retournez vous! [11]

Лишь в этот момент, не слишком-то и удивившись, я понял, что Лобачевский, готовя нас к путешествию, вложил в мою голову знание основ немецкого и французского языков. Бог мой, еще и русского!

— Мнеоу-рр! — раздалось в ответ.

Я обернулся. Кот появился с противоположной стороны.

— Что за штучки? — воскликнул я.

— Искривленное пространство, — сказала Джинни. — Смотри!

Свартальф старался идти прямо, но тем не менее двигался так, словно был здорово пьян.

— Видишь, даже на таком коротком расстоянии заметна кривизна линий. Что же будет через милю-другую?

Я огляделся по сторонам.

— Но все выглядит нормально.

— Оно и есть в норме, пока ты стоишь на месте. Бр-р-р! Надо бы немного согреться!