Миры отверженных

– Да, – согласился вандал, – чтоб бедолагу с того света вытащить, – это кроме как колдовством или чудом, не назовёшь. Я бы никому не советовал с ней ссориться, – Хильдебальд улыбнулся, – иначе вместо эликсира жизни, она даст что-то совсем другое. Вот Тургэн, потому вокруг неё и крутится ужом, чтобы только угодить ей. Леонтий понимающе кивнул головой.

Отец Дарион попросился жить отдельно, но его просьбам не вняли, и к нему поближе соорудили два навеса для танцовщиц и музыкантов. Раны его уже совсем не беспокоили, но сильней его терзали душевные муки. Его очень раздражал тот факт, что в первые дни, после приземления, он проявил столько малодушия, что даже эти пугливые танцовщицы оказались смелее, чем он.

И теперь он просто обязан показать им, что он совершенно не такой, как его все воспринимали. И его раны были первым шагом, к изменению его подпорченного имиджа. Надо сказать, Дарион даже гордился, что получил их. Теперь никто не сможет сказать, что он трус. А еще, кроме его реноме, его очень беспокоило то возрастающее уважение, которое вызывала у всех, старуха-колдунья. Все только и шептались о чудесном исцелении вандала, исчезновении головных болей Луцинии, да и раны самого Дариона, заживали весьма быстро, благодаря лечебным мазям Цэрэн. Старуха со своими зельями и призывами к духам оказалась намного действенней и убедительней, чем все его каждодневные многочасовые богословские разговоры с ними.

Но самым большим плюсом в его положении было то, что самым его верным союзником здесь была Лидия. Она обладала непререкаемым авторитетом среди всех женщин колонистов, исключая, естественно шаманку, которая ото всех держалась особняком. И Дарион решил поделиться своими тревогами, именно с нею.

– Лидия, я всё понимаю, что строительства наших пристанищ и строительства очага, – это крайне необходимая вещь. Но надо всё же побеспокоиться и о душе. Меня крайне тревожит, что в нашем маленьком разнородном сообществе, все меньше идут разговоры об Отце нашем. Все только и шепчутся об этой старухе, которой каким-то образом удалось убедить всех, что она приложила свою руку к исцелению больных.

– Но, отец Дарион – разве ваши раны не исцелились после её вмешательства?

– Лидия, разве вы не видели, что мои раны были совсем неглубокие. Они бы и сами прошли бы, через какое-то время.

– Но святой отец, а как вы тогда объясните отсутствие головных болей у Луцинии, моей рабыни?

– Ну и что здесь я вам должен объяснять? Сегодня не болит, завтра опять начнет.

– Тогда что, вы скажете о чудесном исцелении вандала? Разве это не чудо? – не собиралась сдаваться Лидия.

– Милая моя Лидия, церковь знает столько чудесных исцелений в своей истории, что описание всех этих случаев, займет у нас, всю нашу оставшуюся жизнь. Когда денными и нощными молитвами сотен и сотен верующих были исцелены люди, с гораздо более тяжкими недугами. Это ли не проявление Божьей благодати? А в данном случае, мы имеем дело с молодым крепким мужчиной, организм которого просто смог перенести эти тяжкие испытания. И если вы думаете, что я не молился перед Господом нашим за исцеление бедного раба его, – то вы сильно ошибаетесь. Но я же не хожу, и не кричу об этом на каждом углу. Я просто тихо радуюсь, что Господь не оставляет нас в эти трудные минуты, хотя он и забросил нас сюда. Вы понимаете, о чем я веду речь, Лидия?

– Не совсем, святой отец. К чему вы всё это клоните? – Лидия посмотрела на священнослужителя с недоумением.

– Ну как же это может быть непонятно? – святой отец, вскочил, размахивая руками. – Господь ниспослал нам испытания, отправив нас сюда. И я ошибся, назвав это адом. Да, я умею признавать свои ошибки. Это безлюдная земля, или как её еще назвать, – не знаю, но Господь не оставил нас без хлеба насущного. Мы имеем и еду, и кров, хотя эти жилища трудно назвать настоящими для таких людей, как мы, привыкших к ежедневным удобствам. Но это, всё же крыша над головой.

Господь, недаром привел нас сюда, и мне кажется, что это место, освящено его благодатью. И он, Лидия, только он, – не дал умереть этому храброму бедняге, вступившемуся за честь беззащитных женщин. Лидия, вы слышите, что я вам говорю? Он не бросил нас.

Священник был возбужден, его глаза блестели, а лицо раскраснелось. – Он не хочет, чтоб мы погибли. Он показывает нам суетность всего того, что нас окружало. Что мы его дети, – забыли все эти простые вещи. О том, как важно ценить то немногое, что у нас есть. Ибо это, и есть наша жизнь.

– Святой отец, я понимаю и ценю, что мы сейчас имеем, хотя хотелось бы, конечно большего. Например, более удобной постели.

– Ну, вот Лидия, вы опять просите большего. Возрадуйтесь тому, что мы имеем.

– Ну, хорошо, я рада, а что вы конкретно от меня хотите?

– Лидия, я хочу в честь нашего Отца небесного, построить здесь храм в его честь.

– Святой отец, вы случайно не помутились рассудком? Вы посмотрите, где мы живем, а вы хотите целый храм.