Миры Айзека Азимова. Книга 2

Это были трудные часы для Байрона. Аратап не разрешил ему присутствовать на погребении в космосе. Байрон знал, что сейчас где-то на корабле тело Джилберта сгорает в атомной печи и выбрасывается в пространство, где его атомы навеки смешаются с межзвездными туманами.

Артемизия и Хинрик должны быть на похоронах. Поймут ли они? Поймет ли она, что у него не было другого выхода?

Врач впрыснул ему хрящевой экстракт, который должен был ускорить срастание разорванных связок, и боль в колене действительно почти утихла. Но что такое физическая боль? На нее можно не обращать внимания…

Внезапно Байрон почувствовал легкий толчок, отдавшийся где-то глубоко внутри организма. Значит, корабль совершил прыжок. Тут-то на Байрона и обрушились мучительные сомнения.

Поначалу он был абсолютно уверен, что все проанализировал правильно. Все должно быть правильно! Но вдруг он все-таки ошибся? Что, если они сейчас находятся в самом центре восстания? Сообщение об этом немедленно отправят на Тиран, оттуда прилетит армада кораблей. А сам он умрет, сознавая, что мог спасти повстанцев, но вместо этого погубил их…

В эти мрачные часы он думал также о документе, который не смог отыскать на Земле.

Странно, что о нем давно никто не вспоминал. Так усиленно искали планету повстанцев и напрочь забыли о загадочном документе. Что-то тут не сходится.

Потом Байрон вдруг подумал о том, что Аратап летит к планете повстанцев на одном-единственном корабле. Откуда такая самоуверенность?

Неужели он надеется захватить целую планету при помощи одного корабля?

Автарх сказал, что документ потерян много лет назад.

Но кто им владеет теперь? Может быть, тираниты? Тогда выходит, что тайна этого документа позволяет одному кораблю справиться с целой планетой?

Если это правда, то какая разница, где находится планета и существует ли она вообще…

Так он сидел и терзался, пока не вошел Аратап. Байрон вскочил на ноги.

— Координаты Автарха верны, — сказал наместник. — Мы достигли звезды.

— Ну и…

— Искать планету повстанцев мы не будем. Астронавигаторы доложили, что менее миллиона лет назад звезда превратилась в Новую. Даже если у нее и были планеты, то они уничтожены. Теперь звезда — белый карлик, а у него не может быть планет.

— Стало быть… — начал Байрон.

— Стало быть, вы оказались правы, — вздохнул Аратап. — Нет планеты повстанцев!

Глава 22 Здесь!

Несмотря на философский склад ума, Аратап испытывал глубокое сожаление. Впервые в жизни он почувствовал себя настоящим завоевателем миров, каким когда-то был его отец; впервые в жизни он вел за собой эскадру кораблей, готовых сразиться с врагами Хана.

Но, как и следовало ожидать в этот век упадка и вырождения, там, где должна была находиться повстанческая планета, зияла пустота. У Хана не оказалось врагов. И нет миров, которые можно завоевать. А сам он так и останется наместником и будет улаживать мелкие неприятности — не более.

Однако сожаление — бесполезное чувство. Нет смысла ему предаваться.

— Стало быть, вы оказались правы. Нет планеты повстанцев, — сказал Аратап и сел, указав Байрону на кресло. — Я хочу поговорить с вами.

Молодой человек вопросительно смотрел на него, и Аратап с удивлением подумал, что мальчик явно возмужал и перестал бояться. «Вот и явные симптомы упадка во мне самом, — подумал Аратап. — Интересно, многие из нас начинают, подобно мне, видеть в побежденных людей? И желать им добра?»

— Я собираюсь отпустить Правителя и его дочь, — сказал он. — С политической точки зрения это разумно. Я хочу освободить их немедленно и отправить назад на «Беспощадном». Сможете отвезти их?

— Вы освобождаете и меня? — удивился Байрон.

— Да.

— Почему?

— Вы спасли мой корабль и мою жизнь.

— Сомневаюсь, что ваша личная благодарность может повлиять на ваши решения, касающиеся государственной политики.

Аратап чуть было не рассмеялся вслух. Мальчик ему определенно нравился.

— Тогда назову другую причину. Пока я расследовал большой заговор против Хана, вы были опасны. Но, как выяснилось, никакого заговора не существует. Есть только кучка лингейнцев, предводитель которых убит. Вы больше не представляете для нас опасности. Предать вас или лингейнцев суду, пожалуй, опаснее, чем отпустить.

Суд состоялся бы на Лингейне, и мы бы не смогли контролировать его полностью. На суде неизбежно встал бы вопрос о так называемой планете повстанцев. И хотя ее нет, половина подданных может решить, что дыма без огня не бывает. Таким образом, мы сами натолкнем их на мысль о создании повстанческой организации, посеем в душах зерна сомнений и надежды на будущее. И тогда тиранитскому правлению здесь будут угрожать уже реальные заговоры и восстания.

— Значит, вы освобождаете нас всех?