Миру и Велимиру (выпуск №1, 2011г.)

На церемонии дождя, которая иногда начинается с утра, как служба в храме. Резкий дождь. Внезапный. И казалось, что эта часть автомобиля может размокнуть под дождём. Железное небо. Даже стальное. Без единой тучи. Не может быть, чтобы дождь был сделан из вода. Он – из металла. И эти острые летящие спицы могут проткнуть насквозь. А изнутри автомобиля, через стекло было видно, что этот железный дождь сделан из воды.

Что такое глаза? Из чего они сделаны?

из – соринки в глазу,

из – солнца – бьёт в глаза,

из тьмы – хоть глаз выколи,

из – я вижу собственными главами.

Поехали. Движение. Стёртый пейзаж. Даже протёртый до дырки  в этом пейзаже. И вот сквозь эту

дырку – от резкого тормоза не раздавить белку – дыру, единственно-настоящую в этом пейзаже, была видна откуда-то взявшаяся между домами дорога, уходящая вверх. Из чего была сделана эта дыра по- настоящему? Из проглядывающего сквозь нее пейзаж? Нет, не было никакого пейзажа в дыре. Дыра была дырой. В дыре была дара из себя самой. Но где в дыре была дорога? Жил-был один человек. Он жил в одном царстве. И жила-была  одна девочка. Где жил этот человек? Где было это царство? Где жила-была эта девочка? – ваши стихи – наяву написаны,  наяву в газете раньше, чем всегда? Скорее всего, этот вопрос этот вопрос обозначал, печатала ли Ксения свои стихи. Она поняла слово «стихи» и ответила; «можно читать». – «Пожалуйста», – сказал господин Ив.

Ресторан был таким домиком, к которому посетители подъезжали со стороны озера. И маленький лесок, даже  без мужиков  в лесу. А ветер резкий  как ветер. Они поднялись  на второй этаж. Ни одного посетителя.

Окна были расположены низко. И только когда они сели за столик, напротив каждого открылся вид из окна. Окно было рядом с Ксенией. Небольшое окно, прямо на  уровне её головы. Потом стена. И точно такое же окно на уровне головы господина Ив. И когда она посмотрела в своё окно, это был именно её вид из окна. И Ксения заговорила по-русски именно об этом. Потому что это её поразило. Господин Ив не видел той части озера, которую она видела из своего окна. И той части леса и части неба, и полчасти человека, который удалялся. Он ничего не понимал из того, что она говорила. О великий, могучий, русский язык! Ты ещё более великий и могучий тогда, когда например один человек говорит, и всё так и возвращается к нему самому. Но ведь он не сам с собой  говорит. Он говорит для другого человека. Но ты, великий, могучий, русский, не доступен для того, кому он это говорит, он тебя не понимает, язык. Он на тебе, великий, даже не может заказать меню. Он на тебе, могучий, даже не может предложить снять пальто. Он на тебе, русский язык, даже не может дать имя дереву, которое так и растет напротив  окна, безымянное. Ты для него, русский язык, ну как не знаю что, просто про это даже нет слов на русском языке, вот ты что для него такое, русский язык.

И пока она говорила, и пока он слушал и не понимал, официант принес аперитив, потому что Ксения кивнула, когда минуту назад господин Ив предложил ей джин-тоник. Он позволил себе взять её руку. Её рука замерла как зверек в его руке. И если сильнее сжать, то этого зверька можно придушить. Но вдруг этот зверек каким-то образом вывернулся и юркнул в сумочку,

– Вот,– сказала Ксения, – хотите посмотреть?

И она показала господину Ив какие-то квадратики из плотного картона, скрепленные металлическими кольцами. Их было, кажется, четыре, этих фигур. И они составляли небольшую гирлянду.

– Что это? – спросил господин Ив.

Она повернула гирлянду в одну сторону, и господин Ив увидел перед собой треугольник. Она повернула гирлянду в другую сторону, и он увидел перед собой квадрат. «Как разрезать телефонную будку на сорок семь частей, чтобы каждому, поместившемуся в ней, было не обидно? – интересно», – сказал он. Но в эту минуту его намного больше интересовала не гирлянда, а её рука, так ловко манипулирующая гирляндой.

Неожиданно господин Ив встал, ничего не сказав. Он пересёк зал ресторана и исчез за дверью. Куда вела эта дверь? Прошло минут десять. Он не вернулся. И никого не было в зале, даже официанта, Когда Ксения подошла к этой двери, и некоторое время стояла перед ней, не решаясь её открыть. А когда открыла, то увидела небольшую комнату. Пустую. В ней никого не было. «Что за фокусы?» Белые стены и одна большая картина. И тут же господин Ив, появившись у Ксении за спиной, обнял её за плечи, повернул к себе и что  было уже настоящим фокусом  – поцеловал. Он поцеловал её в лоб. И потом спал целовать. Он целовал её щёки. Волосы. Он поцеловал её в рот. Он поцеловал её в губы.