Миру и Велимиру (выпуск №1, 2011г.)

Женщинам нельзя поднимать тяжести, а мужчинам можно, собакам нельзя есть сладкое, а людям можно, птицам нельзя орать по утрам, а детям можно, и клетку с птицей можно закрыть тряпочкой, а кроватку с ребёнком нельзя. Потому что дети  профессионально орут, а женщины профессионально носят пушинки, а мужчины – булыжники, и с древнейших времён произошло распределение профессий: кому что можно и кому что нельзя. И есть даже такие профессии, на которые люди согласны. Условно и профессионально. Сниматься голыми в кино – профессионально, сидеть без денег – условно.

Киса любила Александра Сергеевича  безусловно, но если бы он был Пушкин, она бы любила его ещё больше. Он был мужем. И если это можно назвать профессией, то он, безусловно, был профессионалом. Даже когда он не мог уже выносить Кису как муж, и готов был застрелиться как человек, он оставался мужем до конца, он оставался профессионалом. Всё-таки Пушкин был поэтом, но не мужем. На кого он оставил жену! на другого мужа! а детей! на кого он оставил детей! Нет, Александр Сергеевич  Пушкин был поэтом, а вот  Александр Сергеевич – был  мужем. Хотя кто знает, может, А.С. Пушкин был и мужем, и отцом, и поэтом, может, он был – наше всё. А вот Александр Сергеевич не был отцом. Не был поэтом. И даже не был  мужем, в том смысле, в котором был Пушкин, то есть  на дуэли бы не погиб. Но зато Александр  Сергеевич был не третьим мужем, а вторым, и имя  у него было  как у Пушкина – Александр  Сергеевич, и он никогда не был мужем сестры, потому что у Кисы не было сестры, он был профессиональным мужем. И даже когда он как человек, Александр Сергеевич, не выносил Кису  как человека, он оставался мужем, И даже когда он как мужчина ненавидел Кису как женщину, он оставался профессионалом. И когда он как любовник обожал Кису как любовницу, он был профессионалом.

Полдень. Блестит река. Поезд с Александром Сергеевичем приходит сегодня в пять вечера. Вокзал совсем в другом направлении. Киса шла в кафе, вдоль реки, через мост. Кафе по ту сторону реки, а вокзал по эту. И Александр Сергеевич приедет по эту сторону реки, а господин Ив будет её ждать по ту сторону. С Александром Сергеевичем они не виделись месяц. Почти месяц. А до этого они неделю провели вместе, а до этого месяц провели отдельно. Друг без друга. Как будто он в плавании, а она на суше, или она в плавании, а он на суше. Они оба на суше. Но это разная суша. На этой суше нацарапана граница, кривая, с лесом вдоль границы, полем, речкой, даже небом, даже с луной на границе. Со всем набором. Какой чужой город! абсолютно чужой, просто восторг! В нем нет русских домов. С какой стати. У русских людей пачка стихов.  Здесь не бывал Блок, Даже Пётр I. И русского духа нет. И  в помине. Нет языка. Вообще не говорят. Щебечут. Как их легко не понимать! Загадочная вещь. Здесь зимой нет зимы. Прохладно. Пусто. Муха присохла  к стене. Дама застыла в окне.Хозяин кафе. Наверху его квартира, а  внизу кафе. Квартира большая, он её сдаёт. А сам снимает маленькую. В ней и живёт. А тот, кто сдаёт маленькую, живёт совсем в маленькой. Он на это и живёт. А тот, кто сдаёт совсем маленькую, он совсем нигде не живёт, так, у одной дамы, с которой он живёт. Вот это жизнь! А странно, что из двадцати одной розы наутро не завяла только одна. Почему?

Господин Ив сидел за столиком  в глубине кафе, в самом тёмном углу. И он увидел Ксению, она его – нет. И он смотрел на неё, а она на  него – нет. Сильный удар. Закатится – не закатится. Готов. В сетке

Ещё раз. Киса остановилась у бильярдного стола. Мимо. И она прошла мимо. Господин Ив встал. Нечего сказать. И он улыбнулся. Слов нет.  Отсутствие общего языка. В буквальном смысле, натурально. Нет общих глаголов. Не – раз, два, три.

И того нет:

Я вспомнил  вас и всё былое,

я памятник себе воздвиг...

я из дому вышел, был сильный мороз.

А он живёт около этого кафе, внизу за улицей после дождя, во время последнего времени, после второй мировой войны, во время обеда, но только вместо третьего этажа сломалось дно у пола,

– ты понимаешь меня?

– конечно.

А она живёт в Москве, в которой есть дверь. Она открылась летом шесть лет назад. И прямо в Москве она живёт целую вечность. Как только  Москва родилась. Она родилась зимой. За два года перед тем, как родился брат. Нет, она не работает в кино, нет, она пишет стихи, нет, их не переводили на английский, да, она выпьет вина.