Мирриэль

— Ты очень внимательна, Мирриэль. Мне грустно, потому что я не могу понять нашей цели, я не могу понять, почему мы древнейшая раса дети зеленого дракона Равновесия, ничего не предпринимает, чтобы это равновесие восстановить. Ты, наверное, ничего об этом не знаешь, ведь у вас в глуши, нет политической борьбы, вы не посылаете воронов, не знаете последних событий, а между тем, миру грозит опасность…

— Я знаю, — спокойно говорит она. — Поэтому и иду к морю. Там могила отца. Он сказал, что когда мир начнет рушиться я должна идти к его могиле. Там я найду ответ.

— Что? Ты идешь спрашивать совета у покойного отца?

— Он сказал, что это очень важно, — она снимает с огня жареного зайца и протягивает мне половину, — Сказал, чтобы я поспешила к его могиле, когда почувствую нарушение равновесия. Вот я иду.

— Ты почувствовала нарушение равновесия? Как такое может быть?

Она смотрит на меня удивленно. Длинные черные ресницы часто хлопают.

— А ты разве не чувствуешь?

— Я просто знаю, что в мире людей назревает большая война и на нас это тоже скажется, поэтому мы говорим о нарушении равновесия…

— Нет, это ерунда. Люди здесь ни при чем. Равновесие между мирами покачнулось. Сила в темном мире, пришла в движение. Разве ты не видишь вырывающиеся в наш мир потоки энергии смерти? Ты же видишь энергию жизни, почему ее противоположность не замечаешь?

Я едва не подавился куском мяса. Эта дикарка рассуждала об энергиях, она не могла этого всего знать, это древнее знание, доступное только… прямым наследникам. Чувствую, как волосы шевелятся у меня на голове. Первое же создание, которое я встретил в пути, оказалось… носителем древней крови, да еще и не такой как моя… крови, которая может без обучения и наставников, просто чувствовать все то, чему меня учили десятки лет, всю мою жизнь лучшие учителя, маги-наставники, а она вот так просто об этом говорит. Призываю энергию жизни, чтобы посмотреть на мою собеседницу через призму энергии. Голубое сияние окутывает все вокруг, но такой энергии, как у нее я еще не видел. Чистейший источник на столько сильной энергии, что из голубого цвета, цвет ее энергии становился почти белым и бил по глазам сильнее слепящего солнца. Зажмуриваюсь, это невыносимо. Что это? Как такое может быть? Слышу, что моя спутница что-то бормочет себе под нос, понимаю, что она говорит на древнейшем языке, не просто говорит, она на нем ругается, наши ученые онемели бы от такого святотатства.

— Ты знаешь древний язык? — несмело спрашиваю я.

— Древний? — она улыбается. — Не знаю. А если ты про тот язык, на котором я только что ругалась, так мы с отцом только на нем и разговаривали. Я общий хуже знаю, чем этот. Но он не древний, просто… им никто не пользуется.

Эта девушка полна тайн. Сплошные сюрпризы. Все чему меня учили, все это время, она разрушила за полчаса знакомства. Древние тайны энергии, древний язык, носителей которого не осталось, тот самый язык, на котором говорили древние предки, заточившие Красного дракона. И вот передо мной сидит над огнем юная девушка, которая ругается на древнем языке и знает, что я вижу энергию жизни. Кто она? Кем был ее отец? Что она там говорила, про потоки энергии смерти? Ничего такого наши маги мне не говорили, да и сам я ничего не чувствовал. Качаю головой. Мы слепцы. Все мы. Вот ответ на все вопросы, не надо браков по расчету и воронов, надо просто уметь чувствовать.

— Ты говорила об энергии смерти?

Она запросто пожимает плечами. Маленькие зубки в это время отрывают еще кусочек зайчатины, на подбородке остается капелька сока, никаких манер, но очень… по-настоящему.

— Да, вы там в своих кланах, совсем забыли обо всем. Хуже людей стали, — она с досадой качает головой.

— Ты хочешь сказать, что все Изгнанники, ну, все, кто живет по эту сторону леса, все это знают и чувствуют?

Она пожала плечами.

— Нет, не все. Здесь тоже много потерявшихся. Но мой отец мог и научил меня. Хочешь, я научу тебя? Это не сложно…

О, Боги, кто она? Не сложно… Десятки часов тренировок… цена первого взгляда на энергию, а она говорит… не сложно. Она подходит ко мне, протягивает руку, улыбается.

— Идем, покажу.

Я беру ее за руку. Рука холодная, просто ледяная и такая тонкая, кажется прозрачная. Я думал, что она отпустит мою руку, но она так и не выпустила мои пальцы из своей ладошки. Такого не было никогда. Никто не смеет прикасаться к королевскому отпрыску, и тем более вот так тянуть его за руку куда-то в темноту леса.

— Здесь, — говорит она, опускаясь на влажную траву. — Садись рядом, а лучше ложись.

Она тянет меня за собой, усаживая на траву, потом мягким толчком в грудь опрокидывает на спину. Это уже просто… наглость? Но не для нее, да, для моих подданных, такое поведение было бы непростительно, но не для нее, она Дикарка. Я хочу подняться, но ледяная ладошка твердо прижимает меня к земле. Она просто лежит у меня на груди, где-то около сердца.