Мировой кризис

Коляска остановилась в парадном дворе-курдонёре дома. Плохо разбиравшийся в русских деньгах Джералд поручил расплатиться с извозчиком Евангелике (британские фунты поменяли на местные ассигнации и серебро еще вчера, в гостинице). Поднялись на второй этаж, позвонили в квартиру. Открыл, как и ожидалось, Прохор.

— …Вы сразу в столовую проходите, — сказал камердинер. — Стол накрыт, с самого утра ждем, ваше сиятельство…

— Стол? — не понял лорд Вулси. — Ева, простите, но разве сейчас время обеда?

— Привыкайте к местным обычаям, Джералд. Вести беседу полагается непременно за трапезой, и вы обидите графа, если пренебрежете его гостеприимством. Забудьте о расписании, это Россия…

Барков предполагал, что устраивать киприаново пиршество будет не совсем уместно и ограничился тем, что с большой натяжкой можно было назвать «легким ланчем» — красная рыба, икра, фазанчик, пироги и батарея бутылок с наилучшими крымскими винами. Хватило бы накормить целый драгунский платунг после дневного перехода. Джералд тихонько вздохнул.

…Ева еще в Слоу-Деверил высказала уверенность, что старый знакомец не откажет в просьбе и наверняка примет живейшее участие в предстоящих разысканиях. Во-первых, Барков человек увлекающийся, а по увольнению со службы граф потерял свое место в мире и первейшей целью ставит избавление от всепоглощающей скуки. Во-вторых, у него есть «способности», вполне сопоставимые с необычным даром самой Евангелины — это значит, что Алексея Григорьевича можно посвятить в тайны концессии, он поймет и не станет смеяться. И в-третьих, он попросту не сможет отказать даме, посчитает это неприличным и оскорбительным.

Каковы были «способности» Баркова, Ева объяснила довольно смутно — она и сама плохо понимала истоки собственных талантов. Граф тоже мог замечать «невидимое», владел даром убеждения и никталопией — абсолютным зрением в темноте. Умел сразу утихомирить раздраженную лошадь или злую собаку остро чувствовал изменения погоды и обладал феноменальным чутьем на опасность, благодаря которому чудом остался жив во время войны с Японией десять лет назад, попав в кошмарную переделку, из которой живым не вышел никто, кроме самого Баркова, отделавшегося потерей глаза и ранением в ногу.

Существует и более насущное преимущество: граф, как отпрыск старинной и влиятельной фамилии, вхож к нужным людям и обладает широкими связями, что может снять большую часть затруднений с легальностью концессии в Российской империи. Если, как предлагал законопослушный Монброн, действовать строго в рамках правил, бумажная волокита может затянуться на долгие недели, что совершенно недопустимо, особенно в размышлении о возможном появлении конкурентов — этого Джералд опасался больше всего…

В письме, отправленном Баркову из Англии Ева намекнула, что предстоящий визит напрямую связан с «взаимоинтересующими вопросами», обсуждавшимися во время прежних рандеву в Вене, Будапеште и Петербурге — а именно, об их «даре», встречавшемся чрезвычайно редко. Вспыхнувший у графа интерес был незамедлительно подтвержден — он сразу заметил тихого Ойгена и понял, что его сила значительно превосходит все виденное доселе. Теперь оставалось выяснить, как господин Реннер оказался в компании Евангелины и британского дворянина, не говоря уже о прочих: банкире и джентльменах из САСШ, один из которых говорил с выраженным немецким акцентом.

— …Я право не знаю с чего начать, — развел руками Джералд. — История длинная и довольно запутанная, во многом невероятная. Но поверьте — мадемуазель Чорваш тому свидетель, я не фантазирую и не преувеличиваю. Как бы вы не относились к явлениям, обычно называемым «мистическими», все что я скажу, чистейшая правда.

— Сэр, жизнь научила меня воспринимать со всей серьезностью даже самые невероятные истории, а к тому, что привычно называется «мистикой», стоит приглядываться с особенной внимательностью. Ученые разъяснили, как появляются молнии или отчего поднимается вода во время прилива, но как понять, допустим… Прохор, окажи любезность, принеси из кабинета алебастровую статуэтку. Ту самую.

Камердинер поджал губы, выражая недовольство, — этого увлечения барина он не одобрял еще больше, чем поэтов, — но молча развернулся и ушел. Вернулся спустя минуту.

— Купил в Бухарском ханстве, на рынке Чарджуя. По случаю. С виду ничего особенного — работа, судя по всему, индийская…

Барков утвердил на столе небольшую фигурку женщины в сари, высотой от силы три дюйма. Ева нахмурилась, сразу почувствовала, что от скульптуры короткими импульсами исходит непонятная холодная сила, вызвавшая ассоциации с голубоватым пламенем газового фонаря.

— Разбудить эту красотку я не могу, да и желания не испытываю, — сказал граф. — Мало ли, чревато… Но кое-что занятное показать возможно. Глядите внимательно.