Мировая жила

Это была самая необычная война за всю историю континента, ибо так не воевали никогда. Сам способ ведения войны, с «легкой» руки царя Фарадора получивший название - «диво-странный», был не просто непривычен, а даже чужд. Но, увы… выходить на имперцев в чистом поле войско против войска было бы самоубийственным безумством.

Из-за пушек и штурмовых дирижаблей крепости больше не могли служить укреплениями, в которых можно хоть как-то держать осаду. А потому, за основу была взята так удачно примененная Васиной десяткой тактика диверсий и партизанских налетов, подразумевающая неожиданные удары с мгновенным отступлением, позволяющая избежать любых прямых боестолкновений.

Казалось, имперское вооружение настолько превосходит отсталое оружие северного альянса, который к тому же лишился своего главного преимущества – нифрильной могии, что исход войны должен быть очевиден любому. Однако кое-что противопоставить имперцам на поле боя северяне все же могли.

Во-первых, помимо воинской выучки их бойцы обладали оборотнем, дающим звериное чутье на опасность и звериную же выносливость и живучесть. Имперцы быстро убедились, что рана на дикаре заживает как на собаке, а то и лучше. Если не добить его на месте и позволить уползти в лес, скорее всего он выживет и очень скоро вернется в строй.

Во-вторых, в войске Вереса встречались моги, способные чаровать и заклинать без нифрила. И хотя таких было совсем мало, в сущности даже не десятки, а единицы, но и этого оказалось достаточно, чтобы заронить в сердца имперских бойцов суеверный ужас.

В попытках согреть озябшие руки у походных ночных костров в окружении холодного, зловещего чужого леса, передавались очевидцами из уст в уста свидетельства о могущественных неуязвимых дикарях, способных отводить от себя внимание и коварно убивать имперских бойцов чуть ли не на глазах у их товарищей, самим при этом оставаясь незамеченными.

Сами имперцы теперь называли своих противников не просто «северянами» или «дикарями», а с обязательными прилагательными, вроде «подлые дикари» и «коварные северяне». Так подлыми и коварными называли вооруженных каменными томагавками американских индейцев переселенцы из старого света, что пришли нести на чужую землю «свет цивилизации и прогресса» с огнестрелом в руках.

После двух поражений, одно из которых они понесли, попав в засаду на поворотном перекате реки Бунары, а второе уже на суше, потеряв полутысячу, боевой пыл имперцы не растеряли и попыток продвижения на восток не оставили. И хотя захват на любых других направлениях шел в сущности без потерь, да и без какого-либо значимого сопротивления, именно на восточном направлении имперское командование сосредотачивало основные ударные силы. Будто эти два поражения стали вопросом престижа, предметом брошенного северянами вызова, ставящим под сомнение непобедимость имперского оружия.

Реки сковал лед и новое трехтысячное войско выступило в полностью пешем порядке. Все бойцы теперь были вооружены длинноствольными карабинами без приборов самонаведения. Так же командованием было принято решение удвоить техническое оснащение войска самоходными тягачами и пушками.

Но и против имперцев теперь выступала не одна Васина десятка, а полные боевые роты, в том числе, конница, кстати, отлично показавшая себя в первом же ночном налете. Сначала пластуны и стрелковые полусотни северного альянса, не щадя собственных жизней смогли близко подобраться и буквально в считанные секунды уничтожить большинство часовых и патрулирующих малых отрядов. Следом за пластунами в просыпающийся лагерь ворвалась пехота, создав переполох и неразбериху.

А затем ударила конница. Копыта лошадей были обвязаны тряпками с подложками из мха, и конница подобралась незамеченной прямо по тракту почти к самому лагерю. Стремительная конная атака собрала обширную кровавую жатву. К тому времени, когда имперские командоры смогли сбить своих бойцов хоть в какое-то подобие строя, способного дать отпор налетчикам, северян уже и след простыл.

Скрывшихся дикарей попытались обстрелять из пушек, но дикари оказались не такими уж и дикими, успели натолкать тряпья в пушечные дула. Прежде, чем командоры сообразили дать приказ об отмене стрельбы, несколько орудий были выведены из строя, снаряды взорвались прямо в стволах.

Чтобы уберечь себя от подобных налетов имперцы на привалах стали закладывать минные ограждения, однако коварные северяне очень быстро научились находить и обезвреживать мины. Мало того, их пластуны прямо под носом у имперских бойцов эти мины выкапывали и уносили словно трофеи. Оказалось, они научились их перенастраивать. Используя примитивные метательные приспособления, дикари обстреливали имперцев их же собственными минами.