Миров двух между

— Он сожалеет, что ты не можешь быть настоящим собеседником, но видит, что ты парень хороший, — весьма вольно передал смысл изречений нового знакомого Геров.

Пока мы выясняли отношения с моим навязчивым спутником, во главе стола появился бритоголовый жрец. Тот ли это был, что вчера, или другой, я разобрать не смог.

Жрец, растягивая слова, пропел нечто вроде:

— Радуйтесь, смертные! Вы попали в число избранных! Вас почтят совместной трапезой Дети Великого Бога Моря! Радуйтесь! Пейте и ешьте!

Едва этот призыв смолк под потолком храма, как мои спутники принялись за еду. Надо отдать должное неизвестным кулинарам — закуска была стоящая. Лепешки сладки и рассыпчаты, рыба — сама таяла во рту, фрукты зрелы и сочны. Вино… Не знаю, как оно называется у атлантов, но вкус у него совершенно необычен — терпок, горьковат, словно не виноград послужил ему первоосновой, а плод терновника. После первого же глотка у меня зашумело в голове и начались какие-то неполадки с вестибулярным аппаратом… Лишь мобилизовав все приобретенное за годы тренировок умение управлять своим организмом, я вернулся в прежнее трезвое состояние и в дальнейшем уже лишь имитировал глотки.

Зазвенела медь невидимого оркестра. Загудело вокруг, заблистали молнии, появилось свечение… Опять плазменные фокусы! Я близок к тайне!.. Хорошо…

Разверзлась стена, испустила стон, смешанный с красно-синей плазмой. Застыли в самых неожиданных позах, повалились на колени пирующие. Чуть замешкавшись, я последовал их примеру.

Во главе стола неизвестно откуда оказались золотые лежанки, разукрашенные тончайшей резьбой. На них сидели двое.

Половину лица одного из них — полного до того, что жировые складки свисали у него на боках, а груди походили на грудь толстой женщины, скрывала золотая маска. Нижняя губа его была чувственно оттопырена, движения рук замедленны. Второй — тоже в маске, но в серебряной — был более поджар и более энергичен.

Насколько я понял, это и были Владыки Атлантиды.

Чтобы удостовериться в правильности догадки, я тронул за плечо своего обрюзгшего соседа, который уже слегка пошатывался от выпитого, и вопросительно указал в сторону масок.

В глазах обрюзгшего появилось почтение, он сказал негромко:

— Боги. Живые Боги. Дети Великого Посейдона.

С этого момента мое внимание сосредоточилось на так называемых богах. Они пили, ели, смеялись…

По знаку жреца, бывшего, похоже, режиссером празднества, в зал вбежало больше сотни полуголых атланток. Они тут же закружились в диком по своему темпу танце. Взбудораженные гости тяжело дышали, шевелили ноздрями, хватали то одну, то другую танцовщицу.

Мой обрюзгший сосед что-то сказал. Богомил смущенно передал смысл его слов:

— Каждый раз, хвастается он, ему удается поймать самую молоденькую… Он любит молоденьких девушек…

Я хмыкнул. Обрюзгший хотел было подняться и утащить девицу в глубь зала, но выпитое сделало свое дело. Осуществить задуманное не удалось. Девушка змейкой скользнула из его рук, скрылась в толпе танцующих.

— Он говорит, что только благодаря родственнику попадает на это празднество, — нашептывал мне Богомил. — У него родственник — солдат, когда им велят хватать избранных, он хватает его. Пятый год так… Он… Дальше понес какую-то ахинею…

Я не отрывал взгляда от сидевших во главе стола. Что-то наталкивало меня на мысль, что это земляне. Но объяснить себе причину происшедшей с ними метаморфозы я не мог. Не станет же кто-то из моих знакомых напиваться до отрыжки, нажираться, как свинья, заниматься любовью на глазах у доброй сотни людей, которым надлежит именовать тебя не кем-нибудь, а Сыном Бога! Ни Джерри, ни Герова на месте этих двух я представить не мог.

Я видел, как к Детям Бога подбежал бритоголовый жрец, как взволновался золотомасочник, как решительно поднялся другой — в серебряной маске. Теперь я мог разглядеть его более спокойно. Ростом он был ниже меня, но гораздо шире в плечах, с могучим торсом зрелого мужчины. Только по движениям можно было понять да и то тренированному взгляду, что он отнюдь не молод.

45. Богомил Геров

Пляска у подножия храма не стихала ни на минуту, и даже трудно было уловить, когда сменялись танцующие. Но то, что они сменялись, было определенно, поскольку иначе они все рухнули бы на землю в изнеможении. Однако мальчишкам, похоже, уже надоела вакханалия взрослых, и они, сбиваясь в стайки, о чем-то перешептывались и потихоньку исчезали с празднества, устремляясь в сторону крепостной стены. Вероятно, вездесущие сорванцы пронюхали о надвигающихся событиях. А к крепостным воротам, стекаясь отовсюду, спешили отряды пеших солдат, мчались боевые колесницы, ощетинившиеся сверкающими на солнце орихалковыми лезвиями, которые были укреплены на колесах. Стражники, нервно и зло орудуя длинными бичами, гнали мальчишек прочь, но те, как я успел заметить, мало-помалу просачивались на стену, откуда открывался вид на плоскую равнину, стиснутую с одной стороны желтоватыми, лишенными растительности холмами, с другой — городской стеной.