Миротворец

— Слушаюсь, господин комиссар, — поспешно ответил помощник, срываясь с места. Уже на ходу он сообразил, что его патрон явно не желает на себя брать всю полноту ответственности. Впрочем, на своей памяти младший полицейский инспектор ничего подобного припомнить не мог, а потому и осуждать за малодушие комиссара не смел.

Помощник вернулся буквально через пять минут. Гюнтер Шольц уже был не один. Комиссар полиции мило беседовал с атлетически сложенным мужчиной, внешне похожим на голливудского актера Пирса Броснана, сыгравшего Джеймса Бонда в последнем фильме о супершпионе. Младший инспектор узнал красавца, это был начальник «Кобры», отряда по борьбе с терроризмом. И, как успел заметить помощник, прибыл этот «Бонд» не один, а в сопровождении своих головорезов. В полусотне метров от них замерли четыре больших белых микроавтобуса «Мерседес» с затемненными стеклами. Наконец завершив разговор с комиссаром криминальной полиции, начальник отряда по борьбе с терроризмом небрежным взглядом окинул замершего в стороне помощника Шольца и распорядился:

— Ну-ка, приведите сюда этого почтовика. Будем уточнять детали.

Долговязого Жику добрых полчаса изводили расспросами. Допрашивал лично «Бонд» и парочка экспертов из «Кобры». Возможно, его бы допрашивали еще дольше, но отведенное террористами время сильно их ограничивало.

Потом почтовика отпустили, и спецы из антитеррора занялись изучением схемы железнодорожного туннеля.

— Да, удружили вы нам, — задумчиво произнес «Джеймс Бонд». — Организовали для мангалоров надежную оборону. Штурмовать их мы теперь сможем только во фронт или с тыла.

— Я здесь ни при чем, — отрекся от безмозглого приказа комиссар криминальной полиции. — Это было распоряжение министра. Его личный приказ.

Начальник «Кобры» недовольно передернул плечами, но вслух ничего не сказал. Повернувшись спиной к комиссару, он быстро зашагал в направлении микроавтобусов, где его бойцы облачались в штурмовые комбинезоны черного цвета.

— Бэтмены, — с легкой иронией проворчал Гюнтер Шольц, глядя на ладные фигуры бойцов отряда антитеррора. Впрочем, улыбка у комиссара получилась довольно кислая. «Кобра» ему не подчинялась, но вся операция по освобождению заложников целиком и полностью была возложена на него, и за провал штурма придется отвечать именно ему, пожилому комиссару криминальной полиции. Эту ситуацию нельзя было назвать щекотливой, она была по-настоящему критической. Профессиональные навыки криминалиста здесь были бессильны, нужен был нестандартный ход, чтобы защитить свою профессиональную репутацию и будущую пенсию.

Комиссар Шольц негромко приказал помощнику:

— Срочно разыщи Еву и Кнедлика.

Расторопный помощник кивнул и ринулся в гущу уже собравшейся большой толпы журналистов, ожидавших жареных фактов. Тележурналистка Ева Фейхард в молодые годы попалась на употреблении наркотиков и, чтобы не угодить за решетку, дала согласие на сотрудничество с криминальной полицией. Такая же участь постигла и скандального репортера Михая Кнедлика, только он попался на любви к подросткам. Обоих агентов Шольц не особо напрягал, время от времени получая от них информацию, не вошедшую в официальные новости. Берег для более серьезного дела, прям как чувствовал.

Высокая, слегка сутуловатая, Ева, с длинными распущенными пшеничными волосами, одетая в длинную шерстяную юбку и короткую кожаную куртку, шла уверенным широким шагом. В одной руке она держала миниатюрный коричневый саквояж, между длинными пальцами другой руки торчала сигарета. Следом за ней катился, не поспевая, Кнедлик — маленький толстый длинноволосый человечек в потертом джинсовом костюме, поверх которого болталась пара цифровых фотоаппаратов с мощными объективами.

— Привет, комиссар. — Ева фамильярно поздоровалась с Шольцем. За долгие годы сотрудничества между ними происходило такое, что они могли себе позволить обращаться друг к другу, не соблюдая этикет. — Мы можем рассчитывать на эксклюзивное интервью?

— Можете, — заверил ее Гюнтер. — Вы получите наиболее полную информацию о произошедшем. Только как бы не развивались события, обо мне вы должны писать только в хвалебных тонах.

— Даже если ты завязнешь по уши в дерьме? — саркастически засмеялась журналистка, это была ее маленькая месть подневольного информатора своему куратору.

— Если я утону, вы — вместе со мной, — набычился комиссар Шольц. — Ваши коллеги по перу и микрофону узнают, кто за ними шпионил. Вряд ли кто-то после этого захочет с вами иметь дело, не говоря уже об обычном общении.

— Вы, Шольц, фашист, — не удержался от оскорбительной реплики толстяк Кнедлик.

— Берия, — блеснула эрудицией Ева, но теперь в ее голосе уже отсутствовали нотки, присущие бунтарю. Подпись о сотрудничестве с полицией держала прочнее всех остальных оков.

Шольц с нескрываемым превосходством глянул на помощника, застывшего за спинами журналистов. Тот понимающе кивнул и незаметно показал задранный вверх большой палец…