Миронов

Как боец Красной Армии, был плохой политик, он плохо разбирался в той политической атмосфере, которая его окружала, и как боец был прям в своих поступках. Человек цельный, у которого что на сердце, то и на деле, не скрывающий своих мыслей. В беседе с Мироновым в камере № 19 он выразил сожаление, что вся его переписка попала сюда. Я, между прочим, позволил себе нарушить его желание и прочел в его письмах одну замечательную фразу, в которой он весь. Он пишет любимой женщине: «Принадлежи мне вся или уйди от меня». В этой коротенькой фразе сказалась вся натура Миронова. Никаких темных, недоговоренных мыслей. В боях он отдавался им всецело, думая только о Советской России, он не изменил своим принципам, боролся за Советскую власть, стремился ее поддержать; когда же он оглянулся кругом и увидел, что на Советскую Россию надвигается большая беда, что в то время, когда Красная Армия и Красное казачество побеждает белогвардейцев путем страшных усилий, в тылу нарождается фронт, от которого Красная Армия может погибнуть, а с ней и вся Советская Россия. Беда, фактически доказанная здесь путем свидетельских показаний, что «на Дону со стороны внутреннего управления дело обстоит неладно», что там происходили большие бесчинства, от которых могли погибнуть все успехи нашей доблестной Красной Армии. Миронов, видя все это и чувствуя, что все эти ошибки необходимо исправить как можно скорее, пишет Ленину докладную записку, где указывает на творящиеся на Дону безобразия. Он кричит: «Беда идет». Но голос его слабо слышен. Ему говорят, что в центре не забывают Дона, издают приказы. Но дело-то ведь не в том, чтобы только издавать приказы, а в том, что все эти безобразия продолжаются, несмотря ни на какие приказы. Верный себе, Советской России, Миронов из глубины души кричит: «Так нельзя дольше жить, помогите, сделайте что-нибудь для облегчения создавшегося положения!» – бросается туда-сюда, но его, верного сына Советской России, гонят с фронта, говорят ему: «Иди в тыл, сиди в Саранске на тыловой работе». Поручают ему формирование корпуса. Миронов не видел в этом поручении почетной ссылки, он еще верил и надеялся, что в нем ценят старого, опытного бойца и дадут ему возможность еще раз помочь Красной Армии своим опытом и знанием Дона. Он этого не понял, изумленный, нравственно истерзанный нечеловеческой борьбой, которая вконец расшатала его нервную систему; ряд свидетельских показаний говорит нам о том, что в Саранске Миронов производил впечатление нервно расстроенного человека. Миронов – эта цельная натура. Зачудил. Вот взгляд на то, что произошло с Мироновым по выходе из Саранска. Его сердце – сердце старого опытного бойца не могло быть спокойно, когда он видел, что положение на фронте опасно, что корпус его задерживается в тылу. Он пошел больной, непонятый; он не исполнил данного ему приказа – не выступать на фронт. И с этой точки зрения нужно понять все действия Миронова, а не подходить к ним с теми широкими политическими предложениями, с какими подходил обвинитель. Какую же можно приписать Миронову борьбу с Советской властью, когда он с самого начала возникновения Советской власти защищает ее и борется за нее?! Достаточно только прочитать между строк во всех его печатных произведениях, и можно убедиться, что он все время говорит – любовно надо подходить к проведению Советской власти на местах, нужно подходить постепенно, не надо излишеств, крайностей и безобразий, и Дон, реакционный Дон, воспитанный самодержавием Дон, поймет Советскую власть и станет верным сыном Советской России. Вот причина всего этого дела, и не нужно искать здесь каких-то заговоров и скрытых поступков. А если вы поймете это и посмотрите с этой точки зрения, то вы и отнесетесь к нему не как к обвиняемому, а как к человеку, как к бойцу, набедокурившему скверное дело. Что же случилось после неисполнения Мироновым военного приказа?.. Миронов выступает на фронт, но, как он говорит, никаких стычек с войсками Советской власти, он всячески избегает столкновения с советскими войсками; он уходит на донской фронт, на борьбу с Деникиным, и все его декларации и заявления одним только и дышат, что нужно биться с Деникиным. Старый боец заскучал на покое, пошел служить Советской России, правда, не исполнив военного приказа – не идти на фронт. Он шел на фронт сражаться.