Миромагия

— Одному Брокку известно. Ходят слухи, что подсознание выбирает самую сложную тропу, преодолеть которую могут не все.

— И какая из наших троп правильная?

Никак пожал плечами:

— Может быть, все. Я проводник, а не путеводитель. Я не могу предсказать, чем закончится ваше путешествие. Дальше каждый из вас пойдет сам.

Семен задумчиво почесал затылок.

— А если я не хочу? — спросил он. — Мне, вот, подумалось только что. Это же не мое дело. У госпожи, эээ, Виноградовой есть Сила, у ее сына и у внучки, я так понимаю, тоже… а я тут при чем? Может быть, я пойду?

— Ты боишься? — хитро прищурился Никак. — Боишься того, что видишь за дверью?

Семен покосился на кухоньку. Старую, тесную, желтую от света лампы, забитую всяким хламом, давно забытую…

— Не то, чтобы…

— Тебя здесь никто не держит. — сказал Никак. — Если хочешь, я могу проводить обратно, во Мрак, где ты сможешь спокойно дождаться либо конца света, либо возвращения к привычному образу жизни. Но сначала подумай — тебе это надо? Ты действительно хочешь остаться таким, как и был? Экзорцистом неудачником, с которым даже девушка встречается из-за своих нерешенных комплексов? Будешь зарабатывать копейки, ездить на разваливающемся авто, жить с мамой и копить деньги на поход в кинотеатр? Если тебя устраивает твоя жизнь, я не против. Пойдем обратно вместе.

Никак замолчал, и наступила неловкая тишина. Даже бабушка Фима не нашлась, что сказать. Только Вячеслава возилась, пытаясь посмотреть, что происходит за дверью. Ей было очень любопытно.

— А мы… — Семен постарался собраться с мыслями. Получалось плохо и скомкано, как лист бумаги с неудачным текстом в руках отчаянного поэта. — Мы встретимся там, в Храме?

— Если вы дойдете, то встретитесь. — отозвался Никак. — Гарантий, к сожалению, нет…

— Тогда, можно, я пойду первым?

— Никто не держит. — Никак улыбнулся.

Возможно, для Семена это был самый нелегкий шаг в его жизни. Он мысленно перекрестился и переступил через порог.

Для оставшихся исчезновение Семена было похоже на тусклую вспышку света, будто Семен мгновенно сгорел, и не осталось от него даже пепла.

— С ним все в порядке? — поинтересовалась бабушка Фима. — Потому что если там будет какая-то гадость, или еще что… Вы же понимаете, что я вас потом найду. У меня много связей среди больших людей… Я тридцать лет преданно служила родине, вы понимаете, и некоторые люди просто обязаны мне по гроб жизни. Стоит мне сделать хотя бы один звонок…

— Вы идете? — мягко перебил Никак. — Не бойтесь. Это всего лишь ваши фантазии.

Бабушка Фима кивнула, взяла Вячеславу под локоть и повела ее рядом с собой. Через мгновение они обе исчезли.

Господина Виноградова не надо было ни уговаривать, ни подталкивать. Он сам заспешил к дверям, навстречу своей мечте, своим кристально чистым грезам.

Когда исчез и он, перед дверью остались стоять два пожилых человека — Никак и дедушка Ефим. Вид у дедушки был усталым.

— Вы думаете, это правильно? — спросил он.

Никак покачал головой и аккуратно прикрыл дверь. Сухо щелкнул замок.

— Мне кажется, вам просто нужно собраться с мыслями. — сказал Никак, приобнимая дедушку Ефима за плечи. — сделать последний шаг может каждый и в любой момент. Вот только не каждый знает, нужен ли ему этот последний шаг? Может быть, развернуться и зашагать в обратном направлении, туда, где раньше светило солнце? Как вы считаете?

Они пошли по огромному помещению, среди колонн, которые исчезали в темноте, а над их головами тихо кружились снежинки.

— Хотите чаю? — предложил Никак. — Я здесь очень давно, а общаться в последнее время приходиться только с призраками. Они ни черта не понимают в чае…

Крепнев хотел быстрее со всем покончить и сойти с ума.

Точнее, он подозревал, что второе уже произошло, а первого придется ждать целую вечность.

— Сейчас направо. — сказал из-за спины тот, которого звали Вором.

Крепнев повернул, хотя не видел поворота. Автомобиль наскочил на кочку, подпрыгнул, да так сильно, что Крепнев едва не пробил головой крышу.

— Осторожнее! Не дрова же везешь!

Огни фар выхватывали из темноты ровное поле. Больше ничего не было видно, кроме темноты и снежинок.

— Теперь налево. — сказал Вор.

— А ты уверен, что… — начал паренек в очках, но в этот момент автомобиль врезался в пустоту.

Что-то с треском разорвалось. Автомобиль подбросило вверх и перевернуло. Крепнев внезапно понял, что ничего не понимает. Перед глазами закружились звезды. Где-то был верх, а где-то низ… Кто-то ругался. Громыхнул выстрел. Потом автомобиль упал. Видимо, колесами вверх.

— О, черт возьми! — женский голос.

— Приехали! — голос мужской.

Крепнев попробовал пошевелиться и внезапно вывалился из салона на улицу. Под спиной захрустел снег. Заболел бок, как будто кто-то прошелся по нему кулаками. Крепнев мгновенно вспомнил два месяца в военной учебке, когда проходил практику. Только ему еще ребро сломали… Но, не в этом же дело, совсем не в этом. Крепнев сел, обхватив голову руками. Огляделся. Свет фар выхватывал из темноты все тоже однотипное ровное поле, покрытое снегом. И ничего больше вокруг. Никаких огней. Темнота.