Миромагия

В этот момент прозвучал выстрел. Зомби отшвырнуло в темноту, остро запахло паленой кожей.

— Тут и понимать нечего. — улыбнулся паренек в очках, картинно сдувая дым, струившийся с дула револьвера. — А теперь живее! Мы и так тут задержались до безобразия! Кто последний — останется в сторожке до самого конца света. Не до того, который мог бы наступить, а до самого настоящего, неопределенного и далекого. Почти вечного!

Хохотнув, паренек в очках принялся подталкивать крысолова в спину револьвером. Они дошли до автомобиля и сели в салон. Испуганный водитель завел мотор, автомобиль тронулся с места.

А крысолову очень хотелось верить, что зомби пришел не один.

— Сначала нам вниз. — сказал Никак, и они провалились под землю.

Вот так, все разом. Вячеслава завопила где-то в темноте (света, естественно, не было, а вокруг царил неописуемый Мрак, будто сначала выкололи глаза… а потом еще раз выкололи глаза, для верности).

Семен почувствовал, как ледяной ветер начинает хозяйничать под его одеждой. В ноздрях защипало.

— И долго нам так лететь?! — донеслось из темноты.

— Еще секунду! — отозвался Никак. — Теперь нам нужно осмотреться!

И под ногами появилась земля. Мягкая и упругая, будто свежая корка хлеба. Вокруг по прежнему было темно, но Семен вдруг ощутил нежность этой темноты, ее неуловимую наполненность светом, который словно бы зарождался где-то вдалеке, а потом растекался и растекался киселем вокруг, заполняв пространство, лез в глаза… Сначала Семен разглядел неясные очертания, силуэты, затем увидел бабушку Фиму, следом из темноты показалась Вячеслава. Подковылял господин Виноградов, крепко и заботливо прижимая к груди бутылку коньяка. Господин Виноградов озирался по сторонам, и вид у него был слегка разочарован.

Оказалось, что они стоят в центре гигантского холла. Со всех сторон уходили вверх массивные колонны, их верхушки исчезали в непроглядном мраке. Видны были только три стены — абсолютно белые и ничем не украшенные. Этот холл мог бы с равной легкостью исполнять обязанности склепа, или тюрьмы. Семен живо представил себе арестантов, набитых плечом к плечу до самого основания. Сколько их здесь могло бы уместиться? Тысяча? Две тысячи?

— Теперь нам нужно идти туда, где темнота. — направлял Никак. Голос его разбежался многоликим эхом.

— Это склеп? — вырвалось у Семена.

— Это начало путешествия. — отозвался Никак. — Любое воображение начинается с голых стен. Сначала пустота, а потом — голые стены. Эти стены — начальная точка любой мысли. Отсюда она начинает путешествие в темноту, потому что никто не может знать наперед, что сформируется в вашем воображении, в вашей голове. Куда заведут вас ваши мысли, верно?

— А что же там в темноте?

Никак пожал плечами:

— То, что вы вообразите. Я же говорю, что путь к Храму сложен и полон опасностей. Прежде всего, потому, что не все люди умеют контролировать свои мысли. Думайте о дороге, которая приведет вас к Храму, и эта дорога появится перед вами.

— В чем тогда твоя функция проводника? — поинтересовалась бабушка Фима, крепко беря Вячеславу под локоть.

— Я вас предупреждаю. — улыбнулся Никак. — Пойдемте в темноту, узнаем, что ждет нас дальше.

Семену вдруг расхотелось, куда бы то ни было идти. Совсем. Но он тоже зашагал следом за бабушкой Фимой и остальными.

Темнота на месте четвертой стены стала растворяться. Люди приближались — темнота таяла, будто боялась их, ускользала, отступала, сдавая рубежи.

— В вас есть сила! — в который раз повторил Никак, обращаясь к бабушке Фиме. — Представьте себе то место, где бы вы хотели оказаться. Ваше воображение слепит во Мраке любой образ. Ваше воображение — это умелый художник, талантливый скульптор и гениальных фотограф в одном лице. Просто попробуйте.

— Я и так стараюсь! — скрывая неуверенность, пробормотала бабушка Фима.

Темнота отступила окончательно. Они уперлись в стык двух стен. Вместо логичного угла обнаружилась деревянная дверь с металлической ручкой. Никак пожал плечами.

— Я не знаю, что за дверью, — сказал он. — Но если мы ее не откроем, то никогда и не узнаем, верно?

Еще не успел раствориться запах выхлопных газов, не затих звук двигателя, земля дрожала от колес автомобиля… а на кладбище вовсю кружились тени. Может быть, земля дрожала не только из-за автомобиля. Может быть, это сотни оживших мертвецов прогрызали себе дорогу наверх.

Эти зомби были глазами и ушами Брокка. Вот, что он приобрел, оказавшись в заточении собственного воображения. Он мог поднимать мертвых людей и пользоваться ими, будто тряпичными куклами, которых надеваешь на руку. Это так примитивно! Но вместе с тем — так необходимо. Иначе Брокк просто сошел бы с ума…

И слева и справа от дороги ветер доносил шорох осыпающейся земли, треск одежды, сухой звук трущейся друг о дружку кости. В резко очерченный свет одинокого фонаря выступил зомби, в голове которого зияла совсем свежая рана. Зомби лишился одного глаза и ряда зубов, но смотрелся не очень-то хуже, чем раньше. За его спиной, в темноте, вырастали скрюченные фигуры.