Миром правит любовь![= Влюбленный сыскарь]

Впервые за много лет Прищепкин пожалел, что «подшит» и вынужден пить томатный сок, а не пробовать поочередно все представленные на столе вина, простонародную ракию и претенциозную, густо зеленую, античную анисовую водку мастику.

Дядя Светлан живо интересовался тем, что происходит в эСэНГовии. Ведь болгарские газеты гораздо больше внимания уделяют светской жизни Голливуда. А вот в той же степени нужна Болгария Западу? Если ли у него встречный интерес?

— Только вид делает, будто мы ему не до лампочки. Чтобы лишний раз напомнить России о поражении! — категорично ответил дядя Светлан.

— Возможно, это слишком субъективно. Во всяком случае, противоречит общепринятой точке зрения. Но, на мой взгляд, союз с Западом уже обернулся для Болгарии катастрофой! Это неоспоримо хотя бы только с точки зрения демографии. Страна обезлюдела. Из десяти миллионов болгар на Запад уже уехало два. Во вторую мировую мы потеряли раз в десять меньше. Наша молодежь предпочитает чистить сортиры в Германии, а не обустраивать жизнь дома. Не выдержав натиска атеистической коммунистической идеологии, затем западной протестантской морали, сначала умер наш православный дух, теперь пришла очередь тела! — нервно выпалил Марко то, что пришло к нему в результате долгих и мучительных размышлений.

— А разве православные христиане какие–то другие? У них должен быть свой, особенный путь развития? — жестко и сухо спросил Швед, который считался в кругу друзей завзятым западником. — Может, нужно возрождать «железный занавес» и отпускать за границу только по путевкам комсомола?

Марко смутился: сбил тон, заведомо исключающий существование каких–то альтернативных мнений. Возникла неловкая пауза. Выручил славянофил Бисквит:

— Ты, Сашок, меня извини, но я скажу, что думаю: ты не Спиноза! Не умеешь мыслить самостоятельно, не способен отойти от созданной ящиком пропагандистской формы, оглянуться по сторонам и обобщить увиденное. Тебя можно утешить только тем, что в своем неведении ты отнюдь не одинок. Большинство людей к обобщению подобных, философского уровня категорий не способны в той же степени. Это первое, что я хотел сказать по этому вопросу. Во–вторых, я с Марко согласен. Западная демократия обернулась и для Болгарии, и для нас разрухой. Не по зубам коню корм. Перефразируя известную поговорку, скажу: что для немца и американца здорово, то для болгарина и русского — смерть! И все дело, на мой взгляд, в различии менталитетов между людьми, которые находятся под эгидой западной ветви христианства, в первую очередь протестантства, и восточной, то есть православия. Хочу сразу оговориться, к православию отношусь хорошо. Сам православный. И то, что я сейчас скажу о нем оценкой, а тем паче осуждением не является. Это просто констатация. И не более того. Видно так было Всевышним задумано, чтобы разные концессии христианства были звеньями одной цепи, частями единого христианского организма, каждая из которых выполняет свою функцию: католицизм — это его хребет, протестантизм — голова и руки.

— И желудок, — вставил Марко.

— Естественно, и желудок, — согласился Бисквит. — Православие же эмоциональный центр христианского мира, значит, можно сказать, что оно его сердце… Иногда, правда, называют и другие органы.

— Позволь, позволь, — перебил Швед, чувствующий себя обиженным. — Причем тут вообще религия? Не преувеличиваешь ли ты ее роль? Ведь во всем христианском мире, будь то православная церковь, католический храм или лютеранская кирха, на службы в основном ходят теперь старики да инвалиды, которые хотя и на разных языках, но одинаково занудливо клянчат у Бога бесконечного продления их жалких, никому не нужных жизней и увеличения государственных пособий. Какое они могут иметь влияние на общество, в котором доживают? А какое — сами религиозные организации, превращенные паствой в дополнения собесов?.. На мой взгляд — весьма ограниченное. Например, пуританская Америка оказалась вынужденной смириться с демонстрацией голливудской коммерческой поделки о любовном приключении Христа.

— Что он говорит?! — переполошился дядя Светлан, который вообще не улавливал суть спора.

— Он имел в виду нашумевший фильм «Последнее искушение Христа». Голливудские барышники, правда, удержались в нем от своего обычного «оживляжа» в виде мутантов, киборгов, драк и гонок, — ну какие в те времена могли быть киборги? Фильм получился добротный и вполне целомудренный. Акулы кинобизнеса сделали ставку на скандал, который вызвал сам факт вольного обращения с Евангелием. И очень неплохо на нем нажились.

— И ты, Марко, посмел смотреть эту гадость? — возмутился дядя Светлан.

— Есть такой грех, — признался тезка одного из апостолов. — Если хочешь, схожу на исповедь.

— Ай, — махнул рукой дядя Светлан, — ты уже лет десять обещаешь. Давайте–ка, гости дорогие, лучше выпьем! И поменьше говорите — побольше ешьте: пока совсем не остыло.