Миразмы о Стразле

Проснулся ближе к обедне. Напился воды из-под крана, умылся. Шевелением мыши монитор оживил. Прочитал ответ Энды. Обычно она орудует короткими фразами. Но тут на неё вдохновение набросилось. Накатала. Видать, задело письмишко моё, гнильцой проспиртованной облитое. Короч, смысл её ответной трёхсотенной гвардии вкратце: Киноца не будет, а если и будет, то без неёца. А уж если така как Энда грит “нет”, то грит бесповоротно, хоть с палок до арбуза растениями или подарками красивыми забросай. Да и чего ей подарки мои? Да и чьи-то? Писать в ответку было бы мерзко, словно поперёк своих убеждений идти и самообманываться. Смотрю, в сети возникла. Я себя в виде новой фотки выложил. По наитию. Она почти сразу лайканула. Я её запросил простить мою дерзость пьяную. Она ни в какую. Я её далее умоляю, прошу в киноцу-то пойти или же свидиться где-нить по простому и обговорить всё без горячки. А она написала, что я слюнтяй, самоуважения у меня никакого и заблокировала. Тоже, видать, по наитию. Крутая баба. Многим до неё, как и мне.

Обида острая и ярость суровая поселились в сердце моём. Схватил мобу и, само собой, об стену. Для меня это святое. У меня и гада не проходит, чтобы я хоть разочек мобу об стену… да не уебал. Подошёл к стене и грю ей, коротко и доходчиво:

– Разревёшься, врежу.

А у самого зинки на мокром месте. Врезал. Разревелся. И конечно, забухал. И конечно, уволили. И конечно, вернулся к блондинке. По взаимному равнодушию.

Призрак Энды

Не забывалась Энда. Таилась в ней крохотная перчинка в меду, притягательная и волнительная в своём противоречии. А перчинку змея из чешуйчатой гордости охватывает. И в гордых доспехах своих змея та беспощадна. Энда – это максимально возможная откровенность, простота в говоре, милый стёб под милый хохот, но с гордой и беспощадной змеёй и медовой перчинкой внутри. Така вот опасная двойственность и не давала забыть свою носительницу. Влекло к ней и от неё отталкивало.

Не стоит забивать горшок свой садовый той, с которой общались по взаимному удовольствию, да вдруг перестали по односторонней неприязни. Её. Може, на другого перескочила, а сцену нарочито разыграла, мол, не её вина. Мы и в киноцу-то не успели шагнуть. И потрахаться-то не довелось. Так, прогулки по природе. Это-то и напрягало. Не трахались, а в чайнике моём как у себя в пещере расположилась. Ещё чутка, мебель двигать начнёт и занавески менять по своему усмотрению. Личность мою вытеснит понемногу. Ей до меня отныне и делов нет, а в череп мой вторглась и идейную узурпацию в нём затеяла. Прочно так засела. Овниха драная. Она же овниха. Драная.

Хотел истребить Энду критическим мышлением, обоснованным самовнушением. Без косметики я её видел. Не така уж и красивая. Во мне 187 росту. Энда на арбуз ниже меня, но весит 92-е килошки. Вот така мандовошка. С одеждой. Без при мне не взвешивалась. К досаде. Сперва цифрам не поверил. Жирновата, спору нет, но не откровенный же свинтус. Тогда Энда к весам меня потащила и под моим неусыпным контролем с честнотой обескураживающей доверчиво взвесилась.

Получается, Энда красива, но под макияжем, фигуристая, но в маниакально подобранной одежде. Себя убеждаю: Без косметики Энда, как без прикрас, откровенно толстовата… Получается, какая-то лягушка в сахаре. А то и жаба, если вдуматься. Путешествовать любит. Жаба-путешественница в сахаре. Нашёл по ком сохнуть! По путешествующей жабе в сахаре! Ха-ха!.. И опять заскучал, хуй повесив. Любовь нелогична, как шизофреник по весне.

Читаю как обычно поэму “Дохлые души”. Автор как обычно Монокль. Написано в этот раз про Энд, что необычно. Будто бы уездный город NN сплошь Эндами заселился. Другалик Финча звякнул.

– Гоу в рыбалку как-нить.

– Разумное треплешь, – грю, – давай как-нить намылимся. А то всерьёз одурел, читаю “Дохлые души”, а участники книжного действа сплошь Энды. Вот, к примеру, Павел Андреевич Энда.

– Гы-гы! Гыыыы! Иииииаааа! – орёт Финча. – А книга называется “Эндины души”!

– А написал книгу Николай Васильевич Энда. Ну её!

– Книгу?

– Энду!

Закрепились словесно в скорейшем на рыбалку ломануться. И оба к своим вернулись. Я к навязчивой Энде и поискам оплачиваемого труда. А другалик, уж не знаю, к чему он там вернулся. Тут в мой беззащитно-восприимчивый скворечник врезалась чёткая и светлая мысль-метеор: “Иди в гипермаркет “Восьмая склянка”. Там примут с распростёртыми!”. Подобные мыслеоры хватают за волосюги и шкирку и волокут куда им вздумается. Типа инстинкт выживания.

Являюсь в “Восьмую склянку”. Известная торгашеская сеть. Первой освоила продажу венерианских сушёных младенцев на палочках. Взяли мгновенно. Без предварительных допросов и анкет. Не обманул инстинктушка. У них острая народная недостача: один уволился, другой помер, третий пропал без вести, четвёртый кувырком свалился с седьмого этажа и поломал несколько ног, несколько рук и две спины. На кучку шахтёров кучно грохнулся. Хотел научиться летать, а теперь и ползать не может. Нехер выше репы скакать. Из кассы кассира извлекли и за грузчика поставили. Меня к нему напарником подбросили.