Мираж в обручальном кольце

— Помню этот случай, — сказала Нина Петровна. — Шуму от нее ужасно много было. Меня премии лишили. И выговор в приказе объявили. И даже в должности понизили. Правда, через год снова повысили, но все равно позору много было. Хотя ничего особо ужасного и не произошло. Ну, упала девка. Ну и что? Смотреть под ноги нужно было, не маленькая небось. В больницу попала, так и за дело. Разиня! За что меня премии лишать?

— Действительно несправедливо, — поддакнула Катька.

— А фамилию этой растяпы вы запомнили? — спросила я у противной бабки, которой ее паршивая премия явно была дороже здоровья работающей у нее под началом девушки.

— Мухина была ее фамилия, — буркнула Нина Петровна.

— Точно? — затаив дыхание, спросила я.

— Конечно, на всю жизнь ее, заразу, запомнила, — с досадой сказала Нина Петровна. — Единственный за всю мою трудовую жизнь выговор. И тот из-за этой растяпы. И чан-то всего на минутку приоткрыли. Сто раз все обходилось, а тут эта корова в него грохнулась.

— А девушка-то после такого купания осталась жива? — спросила Катька.

— Да чего ей сделается? — удивилась бабка. — Ее же сразу вытащили. И раствор был слабый. Немножко в больнице полежала, и все. Да и чего лежала, не понятно. Чего лежала, если на ней даже ожогов не оказалось?

— А больше вы ничего про нее не знаете? — спросила Катька.

— Это про Мухину, что ли? — спросила Нина Петровна. — Нет, она через некоторое время уволилась. Учиться на юриста, говорят, пошла. Да чего теперь прошлое ворошить? Зачем вам это?

— Нам необходимо выяснить прошлое этой женщины, — сказала Катька. — Понимаете, она собралась баллотироваться в депутаты. А ходят слухи, что в прошлом у нее не все чисто.

Кажется, это насквозь притянутое за уши объяснение удовлетворило бабку. Во всяком случае, она закивала головой.

— У меня к этой девице сердце не лежало с самого начала. Не было в ней трудовой косточки. Все лишь бы фасон показать.

— А кто мог бы нам побольше рассказать про эту Галину? — спросила я. — Она на заводе с кем-нибудь дружила?

— Дайте-ка вспомнить, — попросила Нина Петровна. — Да, была у нее подружка. Вечно они с ней шушукались. Ира Калачева ее звали. И в больницу Ирочка к Галине бегала. Я еще все удивлялась, чего она с Галиной связалась. Совсем они не пара были. Ирочка очень трудолюбивая девочка была. Старательная и аккуратная. Мы с ней потом вместе еще пятнадцать лет отработали. А Галина эта вечно нос задирала перед всеми. Вот чан-то с раствором и не увидела. Это надо же, чан не увидеть!

— А у вас случайно адреса этой Иры не осталось? — спросила Катька.

— Есть у меня ее телефон, — кивнула Нина Петровна. — Только не знаю, может быть, она уже куда в другое место переехала.

— А позвонить от вас ей можно? — спросила Катька.

— Она же в городе живет, — чрезмерно удивилась Нина Петровна. — У меня лишних денег нет, чтобы междугородние переговоры оплачивать. Идите на почту, оттуда и звоните.

Получив от малоприятной женщины новую бумажку с телефоном, мы поспешно распрощались с ней и вернулись обратно в Питер. К счастью, Ирочка Калачева никуда не переехала. И к телефону подошла сама. Узнав, что мы разыскиваем человека, который бы знал Галину Мухину, она удивленно охнула, а потом велела нам немедленно приезжать к ней.

Ирочка жила возле станции метро «Проспект Просвещения». В унылом обшарпанном блочном доме. Дверь нам открыла дородная женщина лет сорока. Очень массивная, с короткой стрижкой на светлых волосах и очень громогласная.

— Как вы меня-то разыскали? — первым делом спросила она у нас, пригласив войти в крохотную прихожую, которая казалась еще меньше из-за габаритов самой хозяйки.

— Нам дала ваш телефон Нина Петровна, — ответила Катька.

— А, эта старая сквалыга еще жива! — хохотнула Ирочка, а теперь уж как минимум Ирина. — Просто удивительно неприятная баба. Жадная до одури. Всю жизнь они с мужем копили. То на одно, то на другое. То дом покупали, то машину, то гарнитур, то финскую технику. Но плевать на нее. Вот вы по телефону сказали, что у вас есть сведения о Галине. Как она?

— А вы что с ней давно не виделись? — разочарованно спросила я.

— Как она жила последние двадцать лет, я знать не знаю, — очень искренне сказала Ирина. — Знаю лишь, и то совершенно случайно, что она в институт поступила, выучилась. И замуж вышла.

— Видите, вы про нее много знаете, — сказала Катька.

— Но никаких подробностей она мне про себя не рассказала. Мы с ней один-единственный раз за эти двадцать лет встретились. И то случайно получилось. В одном вагоне метро ехали. И я к ней первая подошла.

И Ирина, усадив нас за стол, на котором все было приготовлено для уютного чаепития, начала рассказывать, одновременно разливая всем чай и подвигая то вазочку с конфетами, то блюдо с домашним печеньем.