Мираж

— У меня есть коттедж в Марблхеде, — сказал он вечером в среду, разыскивая в компьютере Дженны пропавший файл. — Думаю, дом тебе понравится. Почему бы нам не поехать туда на уик-энд?

— Идет, — согласилась Дженна, понимая, что Пирс приглашает ее не только для того, чтобы поваляться на пляже.

— И это коттедж? — вырвалось у Дженны при виде викторианского особняка, украшенного золоченой резьбой по дереву, лепным орнаментом и бронзовыми ручками и шпингалетами ручной работы. — У вас, уроженцев Новой Англии, странная любовь к умалению.

— Пуританское влияние. Мы чувствуем вину за то, что у нас все есть, и поэтому прикидываемся, что у нас нет ничего.

Проведя Дженну по всем восемнадцати комнатам дома, Пирс показал Дженне портреты своих предков, среди них были и грешники, и святые, и те, кто превзошел первых, так и не дотянув до вторых.

— Среди них был даже один пират. Но мой прапрадед Бенджамин — а это он построил этот дом — сказал, отказавшись поместить здесь портрет того негодяя, что для Кинкэйда Пирса достаточно быть повешенным один раз.

Дженна рассмеялась.

— Мне нравится это место. В нем чувствуется характер, как и в тебе.

— Я польщен. Скажи, это твое личное суждение или профессиональное?

— И то, и другое. — Это было правдой. Если она и была теперь в чем-то точно уверена, так это в том, что Брэд принадлежит к редчайшей в наше время породе: он был по-настоящему хорошим человеком. Обманув его, она испытала бы поистине физическую боль.

Хотя холодильники и морозильники в доме были забиты едой до отказа, Брэд настоял на том, чтобы поесть лобстеров, — «не в ресторане, а приготовленными на костре из плавника, разведенном на берегу моря своими руками, как Господь велел».

Казалось, в этом причудливом приморском городишке Брэда знали и любили все: полисмен, не спеша прохаживавшийся по улице, зеленщик, продавший им свежую вареную кукурузу, владелец рыбной лавки, который после долгих размышлений отобрал для них двух прекрасных лобстеров.

— Это самые лучшие, — уверил он Брэда, словно ему можно было дать только самое лучшее, другое просто не могло подойти мистеру Пирсу.

«Вот такой будет жизнь с ним, — подумала она. — Свобода, раскрепощенность и прекрасные отношения с миром. — Прекрати, — остановила она себя. — Ты не имеешь права даже мечтать об этом».

— Ты чувствуешь себя здесь, как дома, — заметила Дженна. — Кажется, даже лучше, чем в Бостоне.

— В детстве я проводил здесь каждое лето, да и потом приезжал почти на каждый уик-энд. Я всегда считал, что здесь должны и могут случаться только хорошие вещи. — Он провел ладонью по ее руке и ласково сжал ее пальцы. — Мне кажется, что ты тоже можешь так думать.

«Как бы я хотела, — подумала Дженна, — чтобы все в моей жизни было так просто».

— Почему ты так долго ждал? — спросила она, когда они варили лобстеров на костре, укрывшись в пещере на скалистом берегу. — Я хочу сказать, почему ты так медлил, прежде чем пригласить меня на свидание?

На какое-то мгновение он мысленно отстранился от нее.

— Наверное, я очень привержен традициям, — ответил он, помолчав. — Носить траур по любимому человеку — это традиция, и она кажется мне правильной.

Дженне понравился его ответ.

— Там, где я родилась, не оплакивают мертвых, во всяком случае, официально. Это считается нарушением религиозных законов. Но, зная тебя, я считаю, что это прекрасный обычай. — Поколебавшись, она помолчала, но потом все же спросила: — Но почему это оказалась я? Почему не одна из подходящих тебе женщин, которых так много в Бостоне?

В глазах Брэда зажегся теплый огонек.

— Потому что ты умеешь слушать. Потому, что ты прекрасна во всех отношениях. Потому, что ты проявила обо мне заботу, когда мы были совсем незнакомы. Потому что, — он озорно улыбнулся, — ты бы очень понравилась Пэт.

Той ночью они занимались любовью на широкой старинной кровати при свете свечи, стоявший в изголовье и отбрасывавшей пляшущие тени на стены. Брэд шептал, будто в горячке, слова любви, обещая любить ее вечно. Дженна отдалась ему без страха и сомнения — возможно, впервые в жизни. Это было, как ее возвращение домой.

— Я хочу жениться на тебе, — сказал он, когда они лежали в постели, тесно прижавшись друг к другу. — Это все равно рано или поздно произойдет, так зачем терять время попусту?

Дженна безмолвно слушала любимого — радость и страх, смешавшись, переполняли ее душу.

Радость от того, что он любил ее. Страх перед тем, что она была обязана ему сказать.

— Я понял, какая хрупкая штука жизнь, — продолжал Брэд. — Когда я потерял Пэт, мне стало ясно, как быстро все может рассыпаться в прах.

— Но мы… мы так мало знаем друг друга, — слабо запротестовала Дженна.

— Для того, чтобы узнать друг друга лучше, у нас есть в запасе следующие пятьдесят лет. Я хочу знать, куда ты ходишь, когда вдруг становишься очень спокойной. Я хочу знать, почему ты не доверяешь нашей любви…

— Но я…