Мираж

А иностранным студентам, тысячами приезжавшим в Америку из развивающихся стран за счет многочисленных частных фондов, за которыми укрывалась разведка, в Лэнгли всегда уделяли большое внимание. Завербованные студенты должны были в будущем стать послами, министрами, генералами — людьми, делающими политику в своей стране, руководителями служб безопасности и разведки.

Сотни американских преподавателей в университетах и колледжах числились в платежных ведомостях ЦРУ как опытные агенты, имевшие на своем счету по десятку, а то и более завербованных студентов откуда-нибудь из Сьерра-Леоне или Заира, Пакистана, Парагвая или Южной Кореи.

В этой работе Сандерс оказался незаменимым человеком. Рубаха-парень. Свои деньги — а они у него водились — он тратил на студенческие кутежи. Он не был навязчив, но иностранцы, оторванные от дома, сами тянулись к этому простодушному, веселому парню, щедрому, открытому. Кроме того, он всегда осуждал ушедшую в прошлое колониальную эксплуатацию стран, откуда приезжали его друзья.

Преподаватель университета, который руководил работой Сандерса в интересах ЦРУ, был очень доволен своим агентом. Работа Аллена с иностранными студентами вызвала одобрение в отделе ЦРУ, отвечавшем за Гарвардский университет. После его окончания Аллена тут же зачислили в кадровый аппарат Лэнгли. Вначале предполагалось готовить из него сотрудника аналитического департамента: сам Аллен с удовольствием принял это предложение. Он знал, что специалисты по анализу и политическим прогнозам высоко котируются в Лэнгли, их труд хорошо оплачивается. Продвижение вверх по служебной лестнице обеспечено.

Однако судьба в лице родного брата Аллена — голливудского кинопродюсера — многое перетасовала. Аллен с малых лет знал и любил кино, повзрослев, стал отлично разбираться в теоретических проблемах киноведения. Особый его интерес вызывал политический кинематограф, начавший расцветать в середине шестидесятых годов. Однажды, уже будучи сотрудником отдела методики и прогнозов Информационно-аналитического управления ЦРУ, Аллен написал и отправил в один из журналов американских кинематографистов статью, в которой пытался проанализировать основные тенденции в развитии политического кино США, Италии и Франции.

Подписал он статью своим именем, не очень рассчитывая на то, что его материал напечатают. Через два месяца, когда Сандерс уже и забыл о нем, его неожиданно вызвали в Управление психологических операций ЦРУ. Принимавший его пожилой мужчина в великолепно сшитом темпом костюме с галстуком-бабочкой очень тепло встретил Сандерса, поздравил его с опубликованным материалом — о чем автор и не знал, поскольку журнал вышел лишь вчера, — а потом слегка пожурил его за то, что молодой работник «компании» подписался своим настоящим именем, не согласовав это с руководством.

Сразу же после этого краткого вступления, не задавая никаких вопросов, этот пожилой руководящий сотрудник департамента предложил Сандерсу перейти в его подразделение и стать… кинокритиком.

Увидев на лице собеседника сомнения и уже готовый сорваться с губ отказ, хозяин кабинета вновь широко улыбнулся и сказал:

— Извините. Я совершенно забыл вам представиться: Генри Плейзантс. Театральный и музыкальный критик.

Сандерс с изумлением посмотрел на Плейзантса. Разумеется, он знал это имя. Изданная несколько лет назад его книга «Агония современной музыки» наделала немало шума. Сандерс прекрасно помнил, какие споры вели вокруг этой книги приятели его брата: музыканты, композиторы, пишущие для кино, музыкальные критики.

И вот сегодня он лично познакомился с этим знаменитым музыкальным критиком… на восьмом этаже штаб-квартиры ЦРУ.

Потрясенный Сандерс тут же согласился, и уже через несколько недель, после оформления разных довольно сложных вопросов, связанных с перемещением оперативника ЦРУ под «глубокое прикрытие», Аллена уже можно было встретить в театральных салонах Нью-Йорка и Голливуда, в кабинетах кинопродюсеров, в компании кинозвезд.

Войти в эту среду для него, брата продюсера ковбойских фильмов, не составило никакого труда. Кроме того, от статей Аллена — с чьей-то легкой руки театральные и киножурналы их охотно печатали — веяло глубоким знанием дела и в то же время простотой. Сандерса с удовольствием читали: свидетельством тому были многочисленные письма, поступавшие в редакции журналов.

Через год с небольшим, когда Сандерс полностью акклиматизировался в этой пестрой среде, он снова встретился с Плейзантсом. Но не в штаб-квартире в Лэнгли, а в скромном коттедже на одной из окраин Вашингтона, который по внешнему виду мог бы принадлежать среднего достатка предпринимателю. Плейзантс, как всегда, был воплощением любезности. Из разговора Аллен сразу же почувствовал, что тот прекрасно осведомлен о творческих достижениях молодого оперативника и одобряет их.