Было раннее утро, но муравьи уже вышли на охоту. Их имитирующие адские первоцветы головы сотнями торчали и из земли, и на склонах вулканчиков, время от времени хватая мелких ящериц, неосторожно подлетающих к ним, в попытках своими длинными липкими языками собрать с цветов немного питательной пыльцы. Я не стал долго тянуть резину, на ходу скастовал заклинание.
Заклубился фиолетовый туман, растекаясь безбрежным морем по ближайшим муравейникам.
Отлично, больше мне и не понадобится. Я развернулся и зашагал назад, увлекая за собой добрую половину обитателей муравейников, будто Пан Дудочник, ведущий за собой стаю крыс. Повинуясь моему приказу, с крыш сорвались все оставшиеся в нашем распоряжении горгульи, тяжело планируя к нам, усаживаясь на землю и принимая на борт максимальное количество пассажиров, которое были способны поднять в воздух, по мере наполнения поднимаясь в воздух и вытягиваясь вереницей в сторону кладки и спящего дракона. Подробно проинструктированный Дол попробовал сделать вид, что ничего не понял, но получив бодрящего пенделя по курдюку, поднялся на крыло и последовал вслед за горгульями.
Чтобы все получилось, надо было сработать точно, как по часам, и при этом нам должно было сильно повезти. Надеюсь, нынешней удачи мне на это хватит.
Я поднял посох, будто дирижерскую палочку, совершая первый взмах, знаменующий увертюру нашего противостояния.
С низринувшихся с небес горгулий посыпался муравьиный десант, сплошным ковром покрывая тело ящера. Смертоносная аура тут же начала отъедать у них хитпоинты, поэтому тормозить я не стал: посох махнул еще раз, и Дол, сложив крылья рухнул с небес, активизируя навык и со всей дури врезаясь в бочину монстра.
Хруст ребер я услышал даже отсюда, а начавший подниматься на ноги дракон, взревел от невыносимой боли, широко распахивая жуткую пасть.
Еще взмах посоха — близится крещендо. Мой выход, надо заставить врубить его свой огнемет.
Я, потрясая посохом и вопя, как умалишённый понесся на дракона, с ужасом и надеждой глядя, как разевается похожая на туннель метрополитена пасть, как зарождается внутри нее бурлящий огонь, как снующие по морде огненные муравьи в суицидальном порыве рвутся туда, забивая своими телами открывшуюся пасть, и глотку, тесня друг друга и пробиваясь все глубже и глубже, впиваясь своими жуткими жвалами в язык, в мягкую внутреннюю часть щёк, цепляясь за нёбо... миг и их поглотил всё сжигающий огонь. Еще миг и сквозь рев огня пробился звук хлопков взрывающихся муравьиных тел. Огонь уткнувшись в образовавшуюся стену из разбухших тел, резко оборвался, уйдя обратно внутрь ящера, опаляя ему внутренности, но тот даже не пикнул: резко увеличившиеся в объёме тела муравьев, полностью забили глотку, разрывая челюстные мышцы и сухожилия, выворачивая напрочь и саму челюсть. Горло раздулось как у орущей на болоте жабы, а затем с оглушительным треском лопнуло, выпуская на волю покрытые слизью и кровью трупы превратившихся в шары муравьев. Затрещали кости, сломанные ребра прорвались сквозь кожу, живот раздулся так, будто он проглотил еще одного динозавра. Передние лапы чудовища безвольно подогнулись, огромное тело бессильно осело на землю, уронив на бок сломанную шею.
— Вот же... — изумился я, — даже не успел свое новое заклинание опробовать...