Мир запретных ласк

За огромными окнами от пола до потолка простиралась панорама Лондона. По всему помещению с открытой планировкой были со вкусом расставлены удобные диваны и кресла. На кофейных столиках лежали толстые книги по фотографии и искусству. На стенах висели картины.

— Выпьешь чего-нибудь? — спросил Видаль, направляясь к бару.

Ева подумала, что, возможно, алкоголь поможет ей расслабиться. Шампанское на вечеринке она едва пригубила.

— Немного белого вина, если можно.

Через минуту он подошел к ней. В одной руке у него был стакан виски, в другой — бокал вина для нее. Взяв у него бокал, она сделала глоток. Вино оказалось холодным и приятным на вкус.

— Располагайся! Будь как дома, — сказал он.

Подойдя к одному из окон, Ева стала смотреть на огни вечернего Лондона. Чувствуя на себе взгляд Видаля, который, очевидно, ждал, когда она начнет просить у него помощи, Ева повернулась:

— Я так понимаю, Видаль, ты передумал насчет покупки дворца и… — Она осеклась.

— Фиктивной помолвки? — закончил за нее он.

— Почему? — спросила она, надеясь, что он не услышал в ее голосе нотки отчаяния. Подойдя к окну, он встал неподалеку от нее и ответил:

— Мое желание снова тебя увидеть было проявлением минутной слабости. Мне захотелось узнать, изменилась ли ты. — Он посмотрел на нее: — Обычно я не потакаю своим слабостям, но ты всегда задевала меня за живое, Ева.

Внутри у нее все оборвалось.

— Я была молода.

— Однако ты уже в юном возрасте относилась свысока к людям, которые тебя окружали.

Ева не стала защищаться. Она не была готова говорить с ним о негативном влиянии своей матери на ее жизнь.

— Ты сказал, что твой отец перед смертью пожелал, чтобы ты реставрировал дворец.

— Я также сказал, что я не был сентиментален. Мой отец бредил, находясь под воздействием больших доз обезболивающего. Иногда он видел за моей спиной мою покойную мать.

— Твой отец жалел меня.

— Я знаю.

— Он часто говорил мне, что за стенами дворца находился огромный мир, и я должна его познать и найти собственный путь в жизни.

— Почему ты этого не сделала?

— Все было не так просто. Моя мать болела, и я должна была о ней заботиться.

— А сейчас ты тратишь драгоценное время на поиски достойного жениха, потому что никого не интересует наследница, у которой нет ничего, кроме груды средневековых кирпичей?

Ева натянуто улыбнулась:

— Все-то ты знаешь!

— Давай признаем, что ты годишься только для замужества.

Ева поставила бокал на ближайший столик:

— Думаю, нам следует заканчивать этот бессмысленный разговор. Возвращайся на вечеринку, Видаль. Была рада тебя повидать.

— Правда, Ева? Ты не выглядишь радостной.

— У меня все хорошо, Видаль. Спасибо за беспокойство. Мне пора идти.

Повернувшись, она направилась к двери.

— Чтобы успеть завтра на работу в отеле?

Разозлившись, Ева остановилась и повернулась:

— Как долго еще ты собираешься меня мучить, Видаль? Тебе мало было предложить мне решение всех моих проблем и передумать в последний момент? Ты ясно дал мне понять, что тебе плохо жилось во дворце, и теперь ты мне за это мстишь.

Выйдя из тени, Видаль поставил свой стакан на столик и покачал головой:

— Нельзя сказать, что я чувствовал себя несчастным во дворце. Моему отцу нравилось работать в саду, а мне нравилось ему помогать. Единственное, что омрачало нашу жизнь во дворце, — то, что мы были вынуждены общаться с твоей матерью. Но самым тяжелым испытанием для меня стал тот день, когда ты решила подвергнуть меня маленькой пытке.

Сердце Евы учащенно забилось. Она не знала, что так на него действовала.

— Пытке? Ты не преувеличиваешь?

— Для меня было настоящей пыткой находиться рядом с тобой, желать тебя и знать, что ты для меня запретный плод. Но твой юный возраст и высокий социальный статус не мешали тебе при любой возможности попадаться мне на глаза, искать моего внимания.

Еве хотелось защитить себя. Сказать ему, что не знала, что делала. Вместо этого она произнесла обвинительным тоном:

— Я могла бы сказать то же самое о тебе.

Видаль нахмурился:

— О чем ты говоришь?

— О твоих ночных купаниях. Ты знал, что окна моей комнаты выходили на бассейн. Знал, что я все слышала.

Вопреки своему желанию, она вспомнила, как он плавал в бассейне при полной луне. Как играли мышцы его спины и плеч при движении. Как струи воды стекали по его загорелой мускулистой спине. Как он внезапно поднял глаза на окно ее комнаты и обнаружил, что она за ним наблюдала.

— Позволь тебе напомнить, что ночь была единственным временем, когда я мог плавать. Твоя мать запрещала работникам и их семьям пользоваться бассейном, хотя сама никогда им не пользовалась. В отличие от тебя.

Она вскинула подбородок:

— Видаль, мы можем продолжать ходить кругами, но это никуда нас не приведет.

— Ты знаешь, как это на меня действует.

— О чем ты?

— О том, как ты вскидываешь подбородок. Думаю, что у тебя это получается самопроизвольно.

— И как это на тебя действует?

— Это сводит меня с ума.

— В смысле?

— Ты правда этого не чувствуешь или только делаешь вид?

Ее пульс снова участился.

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

Видаль издал отрывистый смешок: