Мир всем

Двадцать восемь пар глаз настороженно изучали меня, и на миг я почувствовала себя укротительницей тигров на арене цирка. Десятилетние мальчики — это вам не милые тихие первоклассницы с тонкими пальчиками и наивным детским лепетом. За последней партой я заметила крупного плечистого мальчика явно старше всех на пару лет. Рядом с ним совсем мелкий, с задиристой улыбкой и злым прищуром глаз. Наверняка забияка и драчун. А вон тот мальчик у окошка с аккуратно подстриженной чёлкой скорее всего отличник.

После переклички я отложила журнал в сторону и взяла книгу, которую принесла с собой:

— Сегодня у нас урок родной речи, но я не стану вас спрашивать, а просто почитаю книгу, а потом мы с вами обсудим, что вы узнали и почувствовали. Книга называется «Помощь идёт» замечательного писателя Бориса Житкова.

Я показала обложку с рисунком летящего самолёта и начала читать, изредка поглядывая на ребят. По звенящей тишине в классе я понимала, что повествование доходит до их сердец, и радовалась первой ниточке понимания, завязавшейся между нами. Чтобы узнать друг друга, нет ничего лучше, чем совместное чтение, когда жизнь героев становится нашей общей жизнью с общими радостями и печалями. Казалось бы книга — обыкновенная вещь, ничего особенного: буквы, краска, лист бумаги. Но ты перелистываешь станицы, начинаешь читать, и чужие судьбы внезапно становятся частью твоей собственной судьбы. Поэтому всегда говорю детям: «Читайте про хороших людей, про благородные поступки и добрые дела, чтобы именно с ними вам пришлось дальше идти по жизни».

Я видела, как по мере чтения с лиц мальчиков исчезает настороженность и их глаза загораются интересом и любопытством.

К концу урока мы успели поговорить о рассказе, подумать, как бы мы поступили на месте героев, немножко поспорили, чуть- чуть посмеялись и на завтрак в столовую пошли уже не отдельными эшелонами — учитель и ученики, а общим коллективом, у которого благодаря хорошей книге за сорок пять минут успело возникнуть взаимопонимание. Всего столовая вмещала три класса. Мой класс завтракал сразу после первого урока. От запаха пищи у меня закружилась голова. Начиная со вчерашнего дня, за хлопотами с переездом, я съела пару кусков хлеба с маргарином и выпила кружку кипятка. Не хватало ещё прилюдно хлопнуться в обморок от недоедания.

Мальчики ели гораздо быстрее, чем девочки. Хлеб, каша, горячий чай с сахаром — благословенная послевоенная еда, после которой у ребят порозовели щёки и заблестели глаза. В столовой подошла к буфетчице познакомиться, а потом повернулась к учительницам, сопровождавшим свои классы. В одинаковых тёмных платьях с крохотными белыми воротничками мы выглядели старорежимными институтками в форменной одежде. Черноглазую молодую учительницу первоклашек звали Марина Алексеевна.

В ответ на моё приветствие она весело прошептала:

— Для тебя я Марина! Рада, что ты будешь вместо Коробченко, с той лишний раз не поболтаешь, как будто она за каждое слово по пятаку вымогала. И вообще была противная баба, хитрющая, как коза бабы Нюры. Не жалеешь, что сюда из Ленинграда переехала?

Я немного подумала и честно ответила:

— Пока не знаю. Очень неожиданно произошли перемены.

Надо отдать должное, меня не стали расспрашивать о подробностях перевода и избавили от кучи вранья. Хотя уклонение от прямого ответа тоже оставляет в душе чувство обмана. Иногда лучше промолчать, чем посвящать посторонних в подробности личной жизни.

— Ничего, Антонина Сергеевна, осмотритесь, приживётесь и полюбите наше Колпино, — ободряюще сказала учительница второго класса Лариса Никаноровна. — Я поняла, что вы город ещё не видели?

— Да, я, можно сказать, с вокзала сразу на работу.

Лариса Никаноровна слегка улыбнулась:

— Сейчас зима, да и город сильно разрушен, но пусть вас это не пугает. До весны осталось чуть-чуть, а там всё расцветёт, зазеленеет, и на душе станет радостно. А город отстроится и будет ещё краше. Главное, завод работает. У нас ведь здесь почти все заводчане. Мой муж тоже на Ижорском работал. — Её голос потускнел, и никому из нас не надо было объяснять причину её грусти.

Следующим уроком шла арифметика. Мне надо было узнать степень подготовленности детей, поэтому я начала с самых простых примеров начала года. Более или менее класс справлялся, за исключением парочки с последней парты. Я успела узнать, что крупного мальчика зовут Саша Аносов, а вертлявый шкет в куртке с оторванными пуговицами — Коля Леонидов. Вместо того чтобы решать примеры, Аносов пыхтел и корчил рожи, а Коля Леонидов просто сидел и смотрел в окно, даже не делая вид, что учится.

Я подошла:

— Мальчики, вам всё понятно? Почему вы не пишете?

Во время долгой паузы я физически ощущала усиленное внимание класса и понимала, что прямо сейчас идёт моя проверка на прочность, которую я должна выдержать.

— У меня ручка сломалась, — после долгого молчания выдавил Коля и с вызовом посмотрел на меня. Ясно, он здесь главный.

— И чернила закончились, — подхватил Саша Аносов.

— Почему же вы не попросили? — спокойно спросила я. — Вы что, не хотите заниматься?