Мир во спасение

Может быть, уже началось? Может быть, Хаос остался позади, и то, что рождается под её мысленным взором, и есть та награда за все мытарства, что пришлось пережить за последние дни? И неважно, что никто не составил ей пару. Она справилась одна. В конце концов, кто-то рождается лишь для того, чтобы прожить обыкновенную серую жизнь, а кто-то – затем, чтобы властвовать и распоряжаться судьбами людей и миров, не следовать правилам, а устанавливать их!

Стоп! Снова что-то не так… Снова не видно ничего, кроме того, что рисует воображение. Снова иллюзия выдаёт себя за реальность, а сомнительное пытается выглядеть очевидным. Надо остановиться, оглядеться, скинуть хотя бы с головы серую вуаль, которая не только делает её невидимой для глаз этого мира, но и её саму лишает зрения.

Первыми в сознание ворвались запахи и звуки. Что-то булькало, потрескивало, скрипело и стонало. Пахло сыростью и гнилью. По обе стороны от каменной гряды тянулось чёрное болото, из которого торчали редкие фиолетовые кустики, от которых исходило тусклое свечение. Но лучше бы здесь стояла абсолютная тьма. Тогда не было бы видно торчащих из трясины частей полуразложившихся человеческих тел. Руки, ноги, спины. Клочки синеватой кожи с торчащими из них обломками костей. Некоторые просто стояли по пояс или по грудь в чёрной жиже. Казалось, что они смотрят на неё пустыми глазницами, поджидают, когда она приблизится, чтобы выскочить и вцепиться своими гнилыми зубами в свежую плоть. Не лучше ли было остаться в плену иллюзии? Может быть, удалось бы пройти это жуткое место, не испытав ни ужаса, ни щемящего сострадания. Кто это? Её предшественники? Те, кто точно так же хотел получить свой бесценный приз, свой мир, величественный и прекрасный? Едва ли… Их слишком много, и погибли они, похоже, в одночасье. Может быть, это фантомы из Нижней Пандоры? Решительный штурм Хаоса… Желание покончить с опасным соседством… Не считаясь с жертвами… Какая теперь разница. Они всё равно мертвы. Надо идти дальше, навстречу тому беспощадному ужасу, что уничтожил этих людей. Или фантомов? Или людей? Нет, на воинство это не похоже. Нет ни кольчуг, ни бронежилетов, ни алебард, ни лучемётов. А ещё нет ни сил, ни отваги сделать хоть ещё один шаг. Трясина постепенно оседала под её ступнями, приближаясь к коленям. Может быть, и этих мертвецов поразил именно страх? Может быть, они просто стояли на месте, не решаясь ни двинуться вперёд, ни отступить?

– Ты что – трупешников никогда не видела?! – Фреди выскочил из тьмы как чёртик из табакерки. – Ты их не бойся. Бойся тех, кто ещё шевелится. – Он схватил её за руку, но она вырвалась. Почему-то его прикосновение вызвало ещё большее отвращение, чем самое жуткое зрелище.

– Я же сказала – не смей меня трогать!

– Да! Больше не буду. Иди же! Хочешь, я впереди пойду? – Не дожидаясь ответа, он двинулся дальше, старательно переступая с кочки на кочку, с булыжника на булыжник, и она последовала за ним, стараясь не смотреть по сторонам, сосредоточив взгляд на рубище, болтавшемся на его тощих плечах.

Всё-таки в этом пасторе, в этом лжепророке всё-таки что-то было… Во всяком случае, он не стоял как вкопанный, ожидая неминуемой смерти, а изо всех сил двигался вперёд. Анна с трудом вытянула ногу из грязи и сделала шаг, вновь утонув в ней по колено. Идти можно. Трудно, но можно. Только не смотреть по сторонам. Вперёд! И с песней…

Однако псалом затянул самозваный пастор, и голос у него оказался неожиданно сильным, приятным и хорошо поставленным:

Седьмое пришествие пр'uдет, незваное и неизбывное,
То, что подстерегает каждого сущего на земли.
И явит оно суд во спасение надо всеми,
Кто ранее судим не был, а несудим был…
И ударятся хляби небесные о тверди земные,
Кто сверху был, того низом пошлют.
Но дух, что желаньями крепок, да неодолим будет.
И каждый чего алчет, того и полу-у-у-учи-и-и-и-ит…
Точно полу-у-у-у-учит…