Мир, в котором тебя нет

Бурдюк замер на месте и огляделся по сторонам. До широкого парадного крыльца дома, к которому, как думал Бурдюк, они как раз и направлялись, оставалось еще метров пятьдесят.

— Что случилось? — не оборачиваясь, буркнул Бурдюк.

Как он и думал, ответа не последовало. Слуга молча протянул руку и отвел в сторону ветку дерева на уровне плеча Бурдюка. Чуть пригнувшись, Бурдюк заглянул под полог густой листвы и увидел узенькую тропиночку, тянущуюся в сторону от основной дороги.

— Туда, что ли? — с сомнением посмотрел на сопровождающего Бурдюк.

Потайная тропинка показалась йериту подозрительной. Одно дело, когда тебя ведут к парадному крыльцу дома, как почетного гостя, и совсем иное, когда предлагают лезть неизвестно куда и зачем среди кустов… Впрочем, с похожим на бесчувственный обломок скалы эребийцем спорить было бессмысленно. Бурдюк тяжко вздохнул и, наклонив голову, шагнул в указанном направлении.

Впрочем, тропинка, по которой шагали Бурдюк и неотступно следующий по пятам за ним эребиец, почти сразу же свернула направо и потянулась далее параллельно главной дороге. Неподалеку от дома она вильнула влево и вывела людей к небольшой дверце в стене, скрытой от посторонних глаз густой растительностью. Бурдюк не успел даже как следует подумать, стоит ли ему входить в эту потайную дверь или для начала потребовать все же каких-то объяснений, как, сопровождаемый мощным толчком в спину, уже влетел за порог. Слуга, оставшийся снаружи, захлопнул дверь.

— Эй, постой!..

Бурдюк кинулся к двери и навалился на нее всем телом. Открыть ему не удалось. Развернувшись, Бурдюк затравленно прижался спиной к двери и окинул взглядом помещение, в котором по собственной глупости оказался.

То, что помещение совершенно не было похоже на каземат или комнату пыток, несколько успокоило йерита. Скорее уж это место напоминало гнездышко для тайных любовных утех: голубые портьеры на стенах, ковры на полу широкая низкая кровать со множеством маленьких подушечек, расшитых гладью… Бурдюк скабрезно усмехнулся и, подойдя к широкому окну, постучал согнутым пальцем по мутному стеклу, пропускающему в комнату достаточно света, но не дающему ни малейшего шанса увидеть, что происходит по другую его сторону. Окно было достаточно широким, чтобы в случае опасности попытаться бежать через него…

Услышав за спиной тихий шелест материи, Бурдюк стремительно обернулся. Отодвинув в сторону одну из голубых портьер, в комнату вошел человек. Должно быть, он воспользовался еще одной потайной дверью, на этот раз ведущей в дом. Бурдюк сразу же узнал в высоком, худом мужчине преподобного Сирха. Правда, сейчас преподобный был не в алой мантии, в которой видел его во время проповеди Бурдюк, а в широком, раскрытом до пояса домашнем халате, но тем не менее выглядел он так же внушительно, как и стоя в храме.

Бурдюк почувствовал, как у него невольно дрогнуло правое колено. Заложив руки за спину, он вскинул голову и расправил плечи, давая понять, что в данный момент падение ниц перед преподобным вовсе не входит в его намерения. Сирх понял это и едва заметно улыбнулся.

— Что это значит? — гортанным голосом выкрикнул Сирх, выставив вперед руку со сжатым кулаком, пальцы которого оплетала цепочка с медальоном Килоса.

— Это значит… — Чтобы вернуть голосу уверенность, Бурдюк кашлянул в кулак и начал заново: — Это значит, преподобный, что твой сын попал в беду.

— Кто ты такой?

Второй вопрос Сирх задал не о сыне. Но сделал он это умышленно, чтобы не дать незнакомцу понять, насколько сильно взволнован и обеспокоен исчезновением Килоса.

— Имя мое тебе ничего не скажет, — негромко произнес Бурдюк. — Но тебе следует знать, что я из отряда вольных.

— Что? — Левая бровь Сирха приподнялась вверх. — Я не ослышался? Ты из того сброда, что, засев в горах, не дает спокойно жить мирному населению Йера? Ты разве не знаешь, как правосудие поступает с разбойниками и бандитами?

— Судьба твоего сына тебя не интересует? — перебил преподобного Бурдюк.

Взгляд Сирха уперся в переносицу вольного.

— Что с Килосом?

— Он в нашем лагере. Мы схватили его, когда он охотился в лесу… — От внимания Бурдюка не укрылось, как побелели суставы на кулаке Сирха, в котором он сжимал медальон Килоса. — Он жив, преподобный.

Сделав шаг вперед, Бурдюк протянул Сирху письмо.

Сирх быстро развернул бумагу и пробежал глазами по строчкам. Складка между его бровями на мгновение расправилась, после чего сделалась еще более глубокой.

— Откуда мне знать, что вы не убили его сразу же после того, как заставили написать это письмо? — снова перевел он взгляд на вольного.

— Зачем же нам убивать его? — как будто удивившись такому вопросу, слегка развел руками Бурдюк. — Мертвый он ровным счетом ничего не стоит.

— Что вы хотите в обмен на его жизнь?

— Нам известно об операции по уничтожению лагерей вольных, которую готовит наместник. И мы хотим, чтобы ты убедил его повременить.

— Как долго?

— Пока не завершатся переговоры.

— Какие еще переговоры? — недоуменно и нервно спросил Сирх.

— Между наместником и представителями вольных, — спокойно ответил Бурдюк.